Бонжорно, команданте! - стр. 23
Кстати, о евреях.
По моим беглым, но цепким наблюдениям, население Италии по своему национальному составу таково: треть итальянцев – евреи. Смотришь на такого и понимаешь, что никем другим, кроме как евреем, этот человек быть не может.
Вторая треть – люди, подозрительно похожие на евреев. Смотришь и думаешь – это, вероятно, итальянец. Но вполне бы мог быть евреем.
Наконец, последняя треть – совершенно непохожие на евреев люди. Смотришь и думаешь – вряд ли это итальянец. Скорее всего, японский турист.
Японских туристов по всей Европе столько, что иногда кажется – летом Япония остается безлюдной. Они, как птицы, совершают сезонные перелеты. В гостиницах – японцы, в музеях – несметные полчища бегущих куда-то с фотоаппаратами, видеокамерами и путеводителями в руках японцев, в парках – лежбища японцев… В церквях – отряды вежливо благоговеющих японцев… Так и слышится щебет отовсюду: «Брунеллески, Брунеллески!»
Одной старой японке я уступила место на бархатной кушетке в музее виллы Дория Памфилия. Она благодарно закивала, заулыбалась. Ну, думаю, вернется в свой Токио, будет рассказывать: «Эти итальянцы такие вежливые!»
Гордый город Флоренция был следующим в нашем маршруте и так отличался от величественно-жуликоватого Рима, как трезвый и суровый буржуа отличается от спившегося дворянина. Только так, меняя на всем скаку города, понимаешь, насколько Италия разнообразна.
Флорентийские святые на фресках и картинах, с этими запущенными пропеллерами над головами, с лицами ремесленников из цеха суконщиков, коралловая черепица флорентийских домов, зеленые ставни, ущелья улиц – сдержанность, достоинство, закрытость. В воздушной среде все суровее и жестче, чем в Риме. Город лежит в долине, окруженный горами.
Словом, северное сдержанное достоинство… Благопристойность…
Но, видно, правы арабы, когда говорят – твоя судьба обмотана вокруг твоей шеи. Иными словами, каков поп, таков и приход. Каков путешественник, таково и путешествие.
Поначалу мы решили, что с флорентийской гостиницей нам тоже страшно повезло: маленькая, чистая, на центральной, но тихой улице.
Находившись за день, мы валялись в своем симпатичном уютном номере.
Я листала итальянский разговорник, потому что за эти несколько дней выяснилось: стоит обратиться к итальянцу с какой-нибудь английской фразой, он подпрыгивает и начинает оживленно беседовать с тобой по-итальянски. Тебе ничего не остается делать, как поддакивать: си, си, синьор.
Так что я листала разговорник, находя в итальянских словах все большее родство с русскими, удивляясь, восклицая, вдохновляясь.