Бомба для дядюшки Джо - стр. 88
».
И Курчатов предложил изготовить новый прибор, ещё более чувствительный. Вернёмся к воспоминаниям Георгия Флёрова:
«Он сказал:
– Если действительно так, если у вас наблюдается новое явление, то это… Это бывает раз в жизни, и то не у всех. И нужно бросить всё и заниматься явлением – год, два, десять, сколько понадобится, чтоб доказать…
И принялся рисовать, что именно надо нам доказывать».
Исай Гуревич:
«У него была привычка такая, разбирая опыт, писать на маленьких листочках бумаги схемки: сделано то-то, установлено то-то. Что это может быть: помеха от городской электросети, посторонние нейтронные источники, совпадение одновременно большого числа альфа-частиц и, наконец, космические лучи? Это надо устранить таким-то образом, здесь надо проконсультироваться с космиками, а вот здесь думайте сами, как опровергнуть и отвергнуть возможность влияния столь серьезного источника фона».
Георгий Флёров:
«Он стал для нас настоящим "адвокатом дьявола". Посоветовал сделать новую камеру, ещё более чувствительную».
Курчатов как всегда осторожничал.
Дальше эта история – уже по Юрию Соколову – развивалась так:
«Под контролем Курчатова начались интенсивные поиски агента, вызывающего деление. Было отвергнуто несколько догадок и, в конце концов, осталось единственное предположение, состоявшее в том, что деление происходит под воздействием космических лучей».
Обратились за советом к специалисту по космическому излучению. Этими делами в ЛФТИ занимался Алиханов. Свои исследования он проводил глубоко под землёй – на станции «Кировская» Московского метрополитена. Он и посоветовал направить молодых исследователей в столицу.
Петржак и Флёров поехали в Москву, где по ночам на станции метро «Динамо» продолжили свои наблюдения. Флёров рассказывал:
«Месяц наблюдали – каждый раз всё тот же эффект. Его мы, постепенно смелея, всё чаще стали называть прямо: спонтанное деление.
Но время идёт, а Курчатов заставляет и заставляет нас придумывать и проводить всё новые контрольные опыты. И не торопиться – будто никто в мире кроме нас не может этого же сделать. И всё рисует: "что мы знаем", "чего мы не знаем", "чем это может быть" и "чем это быть не может!".
Курчатов понимал, что любая погрешность в нашей работе сразу обернётся и против нас, и против него и ещё – что гораздо хуже – против Абрама Фёдоровича и Физтеха».
Наконец, московский эксперимент завершился, Петржак и Флёров покинули Москву. О том, как развивались события дальше, – в рассказе Юрия Соколова:
«Буквально через несколько дней после возвращения экспериментаторов в ЛФТИ я стал случайным свидетелем короткого, но очень важного разговора между Флёровым и Курчатовым…