Большие воды - стр. 2
Сэнди уставился на близнеца:
– Ты чего, все это слушаешь?
– Конечно. Почему бы и нет? Нипочем не угадаешь, когда тебе пригодится какая-нибудь бесполезная фигня. А это что за книжка? Про бубонную чуму. О, это для меня, я же будущий врач!
Сэнди бросил взгляд через плечо:
– Она историческая, а не медицинская, дурачина.
– А знаешь, почему юристов никогда не кусают змеи? – спросил Деннис.
– Не знаю. И мне начхать.
– Слушай, это же ты хочешь стать юристом. Ну давай! Почему юристов никогда не кусают змеи?
– Сдаюсь. И почему же?
– Из профессиональной солидарности.
Сэнди скривился:
– Очень смешно. Ха-ха.
Деннис шмякнул поверх толстого ломтя ветчины горчицу.
– Когда я думаю, сколько нам еще учиться, я почти теряю аппетит.
– Почти.
– Ну, не совсем.
Сэнди открыл дверцу холодильника и стал высматривать, чего бы еще водрузить на бутерброд.
– Мы, похоже, съедаем больше, чем вся остальная семья, вместе взятая. Чарльз Уоллес ест как птичка. Хотя птички те еще проглоты, судя по тому, сколько мы тратим на птичий корм. Но ты понимаешь, о чем я.
– Хорошо хоть он в школе прижился и к нему никто не прикапывается, как раньше.
– Ему до сих пор по виду больше шести не дашь. Но мне через раз кажется, что он знает больше нас. Уж мы-то точно самые обычные и заурядные в нашей семье.
– Должен же в ней кто-то быть обычным и заурядным. И мы не полные тупицы. Я собираюсь стать врачом, а ты – юристом, мозги у нас тоже на месте. Пить хочу – умираю!
Сэнди открыл шкафчик над кухонной дверью. Всего год назад они могли достать до него лишь с табуретки.
– А где голландское какао? Именно его мне не хватает.
И Сэнди принялся доставать коробки с чечевицей, ячменем, фасолью, банки с тунцом и лососем.
– Спорим, мама забрала его в лабораторию. Пошли посмотрим. – Деннис отрезал себе еще ветчины.
Сэнди сунул в рот маринованный огурец.
– Нет, давай сперва доделаем бутерброды.
– Еда прежде всего. Ладно.
С бутербродами в дюйм[3] толщиной и с набитыми ртами они вышли в кладовую, а оттуда – в лабораторию. В начале века, когда этот дом был частью молочной фермы, помещение нынешней лаборатории использовали для хранения молока, масла и яиц, и в одном углу до сих пор стоял большой бидон, который теперь служил подставкой под лампу. Рабочая стойка с каменной раковиной годилась для лабораторного оборудования не хуже, чем для молока и яиц. Сейчас на ней стоял внушительного вида микроскоп, какие-то диковинные приборы, в которых разбиралась только мать близнецов, и старомодная бунзеновская горелка. На ее маленьком огне булькал черный котелок, подвешенный на самодельную треногу. Сэнди принюхался с видом знатока: