Больше, чем сделка - стр. 41
Я, конечно, не против… это их дело… главное, чтоб ко мне не лезли… совсем и… о-хо-хо, как интересно!
Мне показалось, или он действительно слегка сморщил нос?
А на какую часть моей фразы: первую или вторую?
Так-так-так…
И что тут без меня случилось?
Пожалуй, проверим…
– Ёнь, слушай, я голодная, как стая волков. С самого утра ничего не ела. Ты как на счет того, чтобы где-нибудь подкрепиться? – закидываю удочку, строя просительную мордочку.
– Ирусь, а ничего, что сегодня четверг и… как бы… – ухмыляется, легко просчитывая мой план, – рабочий день в разгаре?
– Пра-а-авда, – тяну, зная, что непременно выиграю, потому что брат пусть и поворчит для порядка, но в итоге все равно уступит. По-другому у нас не бывает. – То есть биг-босс и гроза подчиненных не может устроить себе лишний перекус? А мне? Бросишь бедную и несчастную, то есть я хотела сказать: единственную и любимую сестричку помирать одну в квартире возле пустого холодильника?
Ржет и качает головой.
– Не наглей, бедная и несчастная.
– Да никогда, – широко улыбаюсь, добивая. – Платонов, ну давай по быстренькому заскочим во вредный фастфуд и никому-никому не скажем, как там на пару уминали фу-какую-гадость-картошечку-фри и о-боже-как-это-можно-есть-гамбургер с двойной котлетой? М-мм?
– Вот же ты вредная, – ворчит замначальника угро, распахивая передо мной переднюю пассажирскую дверь своего внедорожника, – забирайся давай, вымогательница.
– Я говорила, как сильно тебя люблю?
Складываю ладошки вместе, доигрывая спектакль до конца.
– Пристегнись, лиса. Едем обедать, – сдается братишка, но тут же отыгрывается, оставляя за собой последнее слово, – заодно обсудим что ты там успела нарыть по делу Савранских, а главное, – ухмыляется, – позвоним Евгении Аркадьевне. Мамуля о-о-очень сильно просила передать тебе большой привет и поинтересоваться, не нашла ли ты заграницей кавалера.
– Ёнь, а может, не надо маму? – морщу нос.
Нет, я конечно, люблю свою тётю. Она – женщина добрая и милая, но при этом пипец настойчивая. Хлебом не корми, дай во все влезть и порешать.
А попробуешь не поддаться – обидится. Сильно. Показательно. И удвоит усилия сделать тебе «хорошо».
Поэтому люблю я ее по возможности на расстоянии. И чем оно больше, чем безопаснее.
А как иначе?
Я понимаю, что риск – дело благородное, но порой проще не отсвечивать, чтобы не подогревать неисчерпаемое желание родственницы наладить мою личную жизнь…
– Вот уж фиг, дорогая. Я десять дней ее причитания выслушивал, что ты смотрины очередного «замечательного» мальчика пропустила. Пришла твоя очередь отдуваться... Так что… звони!