Большая охота - стр. 2
Участники охотничьих экспедиций этого периода буквально «снимали сливки» с фауны регионов, ранее не испытывавших на себе влияния цивилизации. Некоторые рекорды, установленные тогда рядовыми коллекторами и стрелками, не превзойдены за почти сто пятьдесят лет спортивной охоты на двух континентах – достаточно вспомнить рога снежного барана, добытые на Камчатке экспедицией Ф. Рябушинского в самом начале XX столетия. Я бы, кстати, с удовольствием посмотрел на результаты оценок рогов яка и барана Марко Поло, добытых экспедициями Н. Пржевальского, П. Козлова и Б. Громбчевского, как и на обмеры медвежьих черепов из сборов Г. Стеллера и И. Вознесенского: уверен, они весьма впечатляющи.
Экспедиции за трофеями были одной из обязательных составляющих так называемой «большой игры» – проникновения русских и англичан на нейтральную территорию Средней Азии. Другое дело, что уж эти-то экспедиции по-настоящему охотничьими обычно не являлись.
Что касается приполярных районов, то настоящие трофейные охоты в них были скорее исключением, нежели правилом. Мне известна лишь одна полномасштабная охотничья экспедиция, наподобие африканских сафари, предпринятая в 1910 году мультимиллионерами Г. Уитни и П. Райли под руководством капитана Р. Бартлетта.
Если же говорить о классической русской охоте, то она практически не носила ни трофейного, ни экспедиционного характера. Аристократическое сословие волновало в первую очередь количество убитых животных, во вторую – размеры отдельных экземпляров, а уж о таких мелочах, как честный поиск, пусть даже и с помощью охотника-проводника, никто не задумывался. Поэтому уделом русских охотников из привилегированных классов оставались охота на медведя в берлоге и загоны в вольерах. Образ «великого русского князя на сафари», растиражированный и высмеянный голливудскими фильмами, не соответствовал действительности ни в чём: великие русские князья старались охотиться в специально подготовленных угодьях в Европейской России.
Охотники-путешественники оставили после себя множество самых разнообразных воспоминаний, интересных отнюдь не только с охотничьей точки зрения. С другой стороны, подавляющее большинство литературы о путешествиях можно рассматривать также и как книги об охоте. Потрясающие «охотничьи» эпизоды мы встречаем у Ч. Ливингстона и Г. Стенли, Р. Доджа и С. Аллена, Д. Смита и А. Чендлера, П. Фоссета и Ж. Милье, Р. Брюса и С. Бейкера, Н. Пржевальского и П. Козлова, В. Арсеньева и Г. Федосеева…
В наши дни выглядит странным, что охотники того времени уделяли таким деталям, как выбор оружия и патронов, гораздо меньше внимания, чем их современные последователи. Скорее они исходили из принципа «было бы во что стрелять, а уж из чего – найдём». Впрочем, когда им позволяли средства, они обращались с заказами к лучшим мастерам-оружейникам и порой разрабатывали собственные модели оружия, иногда под ими же сконструированные патроны. Достаточно вспомнить сэра С. Бейкера с его слонобоем 4-го калибра, Ф. Нансена с его Н&Н 20/9,5 мм, С. Бутурлина с его знаменитым «парадоксом» 24-го калибра, Ч. Ньютона и Т. Уэлена с их винтовками под скоростные патроны собственной разработки.