Большая любовь майора Никитича - стр. 16

– В смысле? – замираю. – А там… В армии… Мне Митька тогда сказал…

И я замолкаю, понимая, что у меня не было никаких доказательств. Никогда. Только слова старшего брата. А самому Андрейке я даже не позвонила. Гордая была. Сидела ревела месяца два подряд.

– Марийка, – глухим напряженным голосом спрашивает Андрей, – что тебе сказал Митька?

.

Никитич

Я следователем много лет отработал. Лучшим в своем районе был. Я знаю, когда люди врут, а когда нет.

Я физически чувствую, как у них потеют ладони и дрожат поджилки, я вижу, как у них бегает взгляд, и как они то и дело облизывают пересохшие губы… А еще голос. Всегда меняется голос.

Так вот.

У Марийки он сейчас не поменялся.

Ни на тон…

Ошарашенные распахнутые глаза, дрожащие губы, сжатые до побелевших костяшек кулачки…

Нервничает. Готова кричать и драться, но не врет.

– Митька сказал, что ты женился, – еле слышно лепечет она, – и не вернешься больше никогда в нашу дыру… Что ты себе столичную девку нашел, а я… – она рвано вздыхает. – А я могу быть свободна!

У меня все ухает куда-то вниз…

Это как же?

Это зачем?

Что за идиотизм?

Я? Женился?

– И ты поэтому пошла во все тяжкие? – спрашиваю, скривившись.

– Я? – она чуть не задыхается от гнева. – Куда пошла?!

– Не, тебе ж сказали, что можешь быть свободна… – я вдруг понимаю, что тут тоже мне сейчас встретятся сюрпризы.

– Да я ждала тебя, идиота, после того еще два года! – орет она, хлестанув стол полотенцем. – Школа да моя каморка! Больше ничего не видела! Вот, кстати, спасибо тебе, – кивает она резко. – Я ж только потому и поступила, что училась как оголтелая! Все перечитала и по химии, и по биологии! Лишь бы о тебе не думать!

Она, кажется, сейчас задохнется от негодования, а у меня холодеет все внутри.

– Повтори, Марь, – прошу ее тихо.

– Что тебе повторить? Что я ждала, пока ты из армии придешь, да еще два года после?

– Да, именно это, – выдавливаю из себя. – Потому что меня убедили, что ты в город укатила и принялась по клубам шляться. Что тебе родители за поступление заплатили, лишь бы ты с подмоченной репутацией в деревню не вернулась… Что…

Стискиваю зубы и понимаю, что все остальное произносить нет смысла…

Всю ту грязь, которую на меня вылил восемнадцать лет назад Митька, я помню дословно. Только, судя по Марьянкиному лицу, там нет ни грамм правды…

– Марь… – шепчу. – Прости меня, что поверил…

А она медленно оседает на ближний стул. И лицо у нее при этом такое бледное.