Большая книга ужасов. Millennium - стр. 25
Кирюша недовольно нахмурился.
– Все ваши проблемы – от панибратства, – строго произнес он. – С детьми надо держать дистанцию.
– Вот ты и держи, – огрызнулась Алена. Она сидела на кровати рядом с Королевым и осторожно гладила его по голове.
Старший вожатый вскочил, заставив стол с грохотом отодвинуться. Лешка завозился, дернул левой ногой, но глаза не открыл.
– Если ты такая умная, то пиши объяснительную, где твои дети были весь этот день. Он, – вожатый показал на Королева. – И вот этот ночью, – он кивнул на пристроившегося с краю Кабанова.
Сашка вдруг почувствовал страшный голод. Драки драками, увечья увечьями, а подкрепиться никогда не повредит.
– И вообще, как я посмотрю, – вещал Кирюша, – у тебя слишком вольные нравы в отряде. Как бы не начались повторения!
Он выразительно посмотрел на шмыгавшую носом Аню. Она тихим ангелом стояла у стола и с блаженной улыбкой смотрела на спящего любимого.
Алена стремительно побледнела, взгляд ее стал тяжелым.
– Да какие уж тут повторения… – хрипло ответила она.
– Дурдом! – с чувством произнес старший вожатый.
То ли взгляд, то ли слова, то ли бульканье чайника (а электрические приборы в корпусах держать было категорически запрещено) – словом, что-то погнало Кирюшу сначала из-за стола, потом из комнаты, из коридора, из корпуса, и гнало дальше, пока не отпустило перед его каморкой в домике для обслуживающего персонала. Определенно, этот год для него – последний в лагере. Хватит.
Алена тихо вытирала слезы, Карина резала толстые куски хлеба, Кабанов уплетал третий бутерброд, абсолютно забыв и про свои страхи и про свою боль. Часть крема у него смазалась, оставшееся он сейчас стирал жадно уплетаемыми бутербродами. Осоловевшая Моторова стояла около стенки и безотрывно смотрела на спящего Королева. Зайцева сидела на кровати у себя в палате и зло буравила взглядом выбранную точку под ногами. Кривонос крепко спал, причмокивая и прихрюкивая разбитым носом. Вернувшийся домой начальник Семен Семенович склонился над раскрытой тетрадью, куда заносил все лагерные расходы за день. Матвей у себя расправлял кровать. Все было спокойно. Ничего такого не произошло.
Глава четвертая
Про любовь и нелюбовь
Наутро Зайцева в сторону Сашки не смотрела. Сидела в беседке, сушила свои роскошные волосы на солнце, улыбалась Кривоносу, шутила с Лешкой, который все еще пребывал в счастливом неведении относительно своих вчерашних блужданий, – и все. Сашки для нее не существовало! Моторова спала на лавочке – всю ночь она продежурила около любимого, и утреннее солнце ее сморило.