Большая книга ужасов – 90 - стр. 39

На физре Мышка всегда стоял последним. До третьего класса ещё надеялся, что пройдёт, что вырастет, а потом приказал себе не думать об этом. Вырасти это не поможет, а настроения не прибавит. Противный физрук Саныч и так не давал ему это забыть: всё время подкалывал: «Не играть тебе в баскетбол», – и всё такое. Кажется, он и придумал это прозвище «Мышка». Просто ляпнул однажды во время какой-то командной игры: «А Мышка-то у нас шустрый, вон сколько мячей забил один!», – похвалить хотел, не поругать, а все смеялись. И подхватили радостно: «Мышка!», «Мышка!». Так всегда получается. Одно короткое слово – и прежней жизни больше нет.

В раздевалке, когда переобувался, попал ногой в мягкое. Думал, гадость какая-то, завопил на всю раздевалку: «Убью!», потому что ещё не мог смириться с «Мышкой» и потому что кто-то подложил ему в обувь это. Это оказались цукаты. Которые он два урока назад раздал всему классу. Мальчишки в раздевалке с любопытством косились на него, как он выковыривает это из ботинок, потом смеялись, громко, дружно, чуть ли не в один голос, как будто рядом стоит физрук и командует. Больше он не приносил цукаты в школу.

Кажется, в тот день он и познакомился с Люсей. Брёл из школы через какой-то двор. На окраине города деревянные и панельные частные домики чередуются с многоквартирными каменными мешками с их общими дворами, полными ребятни. Старик сидел на лавочке у низкой постройки котельной и бросал в стенку теннисный мячик. Мышка даже притормозил. Странно было всё: и одежда старика, и странное расположение лавочки (они обычно развёрнуты во двор, к детской площадке, а тут – мордой в котельную, в стену, что это вообще?), и его занятие. Старик бросал мячик в стену, мячик чеканил и возвращался в руки. Старик ловил и бросал.

– Как тебя зовут? – спросил он, не оборачиваясь. К носу подступили слёзы, слёзы человека, потерявшего имя. Не то чтобы Мышке хотелось жаловаться, просто терять надо уметь, потому что если не умеешь, терять всё равно заставят, а так ты хотя бы готов.

– Мышка.

Мышка ждал, что старик начнет хохотать, как эти в раздевалке, или хотя бы улыбнется, но нет. Он ответил:

– А меня Люся. – И Мышка тоже не улыбнулся, хотя ему очень хотелось.

Старик, должно быть, оценил, и больше они не говорили об именах. Никогда. Потому что оба понимали.

– Что вы делаете?

Люся продолжал чеканить мячиком о стену, и это странно завораживало, будто гипнотизировало.

– Это упражнение боксёров и рукопашников. Смотри: становишься к стенке, я целюсь в тебя мячиком, ты уклоняешься, вот так. – Старик показал боксёрский «нырок», и Мышке захотелось попробовать. Он не спрашивал, какого невидимого мальчика Люся тренировал до него, просто встал к стенке и стал уклоняться от летящего мячика. У него получалось. Он чувствовал, что может. Может, если не дать отпор, то уклониться в драке, может не терпеть дольше насмешки, может больше не терять, может…