Большая книга ужасов 2016 - стр. 23
Но там она просто-напросто не поместилась бы.
А вот в больнице отопления не было аж с прошлого года. Перемерзли трубы – ну и перемерзли. Ничего ремонтировать в этом никому особо не нужном здании не стали, да и денег лишних не нашлось. В кабинете терапевта и маленьком коридорчике около него стояли калориферы, а еще один обогреватель поставили было в курятнике Ефимыча, да он вскоре сломался.
Надо сказать, что, когда дом Ефимыча сгорел, из всего добра ему удалось спасти только трех кур и петуха. Их сторож забрал с собой и устроил в опустевшей бухгалтерии птичник. Честное слово: на двери до сих пор висела тусклая табличка с надписью «Бухгалтерия», а из-за двери раздавалось суетливое кудахтанье.
Курятник Ефимыча вел себя странно. Несушки совершенно не неслись, а петух спал без просыпу чуть ли не до полудня и практически не кукарекал. Ефимыч считал, что на птиц отрицательно влияет невыразимая холодина, которая царит в здании.
– У нас везде как в морге! – гордо заявлял Ефимыч, который служил здесь лет, не соврать, пятьдесят – и очень хорошо себя чувствовал в леденящей душу и тело температуре.
Однако если Валюшка легко обходилась футболкой и джинсами, которые ей купила Марина Николаевна, то и Ефимыч, и поселившийся в его комнатке Лёнечка все же надевали на себя что-то более существенное: валенки, ватные штаны, теплые свитера (на Лёнечке свитер толстого Ефимыча болтался как на вешалке, а рукава прикрывали кончики пальцев) и меховые жилетки. Ефимыч вдобавок напяливал старый треух, а Лёнечка так и ходил с непокрытой белобрысой головой.
– Вы ну прям как брат и сестра, – говорил Ефимыч, глядя на них с Лёнечкой. – И у того волосы льняные – и у этой. У того глаза голубые – и у этой.
– Не знаю, вроде бы у меня брата не было, – вздыхала Валюшка, которой, конечно, очень хотелось, чтобы у нее взял да и нашелся брат. Сгодился бы даже такой, как Лёнечка: откровенно чокнутый, но очень добрый и забавный.
Валюшка не могла удержаться от смеха, когда он проходил через больничный коридор на первом этаже. Там висело старое-престарое зеркало, настолько кривое, засиженное мухами, да еще и треснутое, что в нем практически невозможно было что-то различить. Ну и Лёнечка мимо этого зеркала бегом бежал, старательно отворачиваясь и даже рукой прикрываясь, чтобы в него, не дай бог, не глянуть ненароком.
– Лёнечка, а чего ты так зеркала боишься? Может, ты там вообще не отражаешься? Может, ты вампир, а? – иногда начинала подначивать Валюшка, и тогда Лёнечка обращал к ней слезящиеся голубые глаза и неизменно твердил: