Большая книга славянской мудрости - стр. 26
«Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра»
Н. Дмитриев-Оренбургский. Захват Гривицкого редута под Плевной, 1885. Инициативность и энергичность русской армии не раз помогали ей справиться с неприятелем
Воинский долг перед отчизной – и собой
В истории остаются имена полководцев, которые разрабатывали стратегии, анализировали донесения, долгими ночами составляли планы сражений и вели за собой армии. Но то, что имена простых солдат уходят из нашей памяти, нисколько не умаляет их отваги. Легко быть героем на виду, а попробуй не отступить и исполнить свой воинский долг, когда, быть может, и о живом тебе уже никто не помнит… Но именно эта бесконечная честность и безграничная преданность самых простых, на первый взгляд, ничем не примечательных людей и есть то, что защищает страну крепче любого щита. Не ищи чужого одобрения, просто выполняй честно свой долг – ничего важнее этого нет!
«Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб-офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло по чьему-то приказанию в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт, и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
На себя надежность – основание храбрости.
А. Суворов
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым-то! Ловко! Важно! Дым-то, дым-то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: „Ловко! Вот так-так! Ишь ты… Важно!“ Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из-за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.