Большая книга притч - стр. 26

Тогда один из монахов без промедления и каких-либо вопросов быстро подошёл к женщине, взял её на руки и перенёс на другой берег реки. Затем он вернулся к своему спутнику, и они молча продолжили свой путь.

Так они шли какое-то время. Вдруг второй монах не выдержал и спросил:

– Мы же принесли обет не касаться женщины. Как ты мог посадить её себе на плечи?

Другой монах серьёзно посмотрел на своего спутника и ответил:

– Я поставил женщину на берег час назад, а ты, судя по всему, всё ещё несешь её с собой.

Два старца жили вместе, и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: «Сделаем и мы распрю, как другие люди». Он же отвечал: «Не знаю, какая бывает распря». Тот отвечает: «Вот, я кладу кирпич посредине и говорю: «Он мой», а ты говоришь: «Нет, он мой». Это и будет начало». И сделали так. И говорит один из них: «Он мой». Другой же сказал: «Нет, он мой». И сказал первый: «Да, да, он твой, возьми и ступай». И разошлись, и не смогли вступить в распрю между собой.

Однажды братия из скита пошли к авве Антонию.

Взойдя на корабль, чтобы отплыть к нему, нашли они одного старца, отправлявшегося в ту же сторону. Братия не знали его. На корабле они говорили об изречениях святых отцов и словах из Писания, рассказывали также о своих рукоделиях. Старец всё молчал.

Выйдя на пристань, они узнали, что и старец отправлялся также к авве Антонию. Когда они пришли к Антонию, он сказал им:

– Доброго спутника нашли вы в этом старце!

Сказал и старцу:

– Добрых братий и ты нашёл, авва.

– Они хороши, – отвечал старец, – но у них двор не имеет ворот: кто хочет, подходит к стойлу и отвязывает осла.

Брат спрашивал авву Пимена: «Я сделал великий грех и хочу каяться три года».

«Много», – говорит ему Пимен. «Или хотя один год», – говорил брат. «И то много», – сказал опять старец. Бывшие у старца спросили: «Не довольно ли 40 дней?». «И это много, – сказал старец. – Если человек покается от всего сердца и более уже не будет грешить, то и в три дня примет его Бог».

Спросил однажды авва Марк авву Арсения:

– По какой причине ты избегаешь общества и беседы с нами?

Арсений отвечал:

– Знает Бог, что я люблю вас, но не могу быть вместе и с Богом, и с человеками. На небе тысячи и тысячи тысяч имеют одну волю, а у человеков воля многообразна: и потому не могу, оставив Бога, быть с человеками.

Однажды авва Евагрий сказал авве Арсению:

– Отчего мы, при всей нашей учёности и нашем развитии, не имеем ничего, а эти грубые египтяне имеют такое возвышенное духовное делание?