Больнее, чем измена - стр. 19
Он слышал, как она тихо плачет, и желал сдохнуть. Потому что даже в таком состоянии не мог оставаться равнодушным к ее слезам. Никогда не мог! Данилов возвел эту девушку на пьедестал. Поставил выше всех на свете. Считал эталоном. Готов был свернуть горы ради нее. Она была первой и единственной женщиной, которой он доверился. И так жестоко обломался. Лучше бы вообще никогда ее не встречал. Лучше бы не знал, каково это – любить. Эта дрянь отравила его собой. Заразила неизлечимой болезнью. Он искал лекарство. Отчаянно желал спастись. Но не мог. Она забрала с собой его способность чувствовать. Макс, как мотылек, пытался выбраться из темноты, снова и снова летел на свет, сжигал крылья, но тьма не кончалась. Все женщины после нее имели некое сходство с ней. Он будто намеренно искал похожий цвет глаз, волос, аромат духов. Но ни одна из них не была ей. Не значила ничего. Не вызывала никаких эмоций. И это неимоверно бесило. Макс высох, превратился в безжизненный сухарь. Лишь воспоминания о ней давали ему стимул. Стимул вырвать ее из своей головы и гнилой дыры, оставшейся вместо сердца. Стимул двигаться вперед, доказывая этой суке, что без нее не он сдохнет. И не сдох, потому что ненависть оказалась мощным двигателем. Но, возможно, отчасти свихнулся, ибо годами быть зависимым от женщины, которую не можешь даже видеть, ненормально. Порою у него случался кризис, что-то вроде обострения. Ломка, как у наркомана. Он набухивался в хлам, глядя на ее фотографию. Доходило даже до того, что разговаривал таким образом с ней. Если бы это увидел кто-то из его знакомых, наверняка сразу же вызвал бы неотложку. Да и Макс сам понимал, насколько это нездорово. Однако ничего не мог с собой поделать. Эта фантомная боль не давала покоя. Не позволяла нормально существовать. Сколько раз мужчина порывался найти Вику и заставить вернуться. И ее давно уже нашли. Года два назад начальник службы безопасности залетел в его кабинет с возгласом «Я нашел ее!» и протянул Данилову папку. Он несколько минут заторможенно смотрел на досье и потом, скрежеща зубами, прорычал: «Уничтожь! И больше никогда не показывай мне, даже если буду угрожать! Иначе уволю!»
И уже буквально через несколько дней Макс прижимал того, схватив за грудки, к стене, требуя сказать ему ее адрес. Но работник оказался крепким орешком и не нарушал основной приказ. Что бы он делал, узнав, где она живёт? Сходил с ума от желания сорваться и увидеть ее? А потом бы с большей силой ненавидел себя за это? Нет, это было правильным решением. Легче ничего не знать о ней. Потому что не хотел знать, что она счастлива без него. Но в то же время не желал ей плохого. Это бесконечный замкнутый круг, в котором он вращается вот уже четыре года. И из которого никак не может выбраться. Иногда он думал, что лучше бы не давал ей выбора. Не позволял уйти. Да, они так или иначе были уже обречены. Но, возможно, было бы справедливо, если б они сгорели вместе. Может, тогда бы ему было легче. Однако Макс побоялся уничтожить ее своей ненавистью и злостью. Эти чувства оказались гораздо мощнее любви. И Данилов не мог контролировать себя рядом с бывшей женой. Мужчина смотрел на нее и хотел лишь побольнее ужалить. Чтобы она почувствовала хотя бы толику того, что чувствует он. Только и это было бессмысленно. Макс не испытывал ни удовольствия, ни облегчения. И пора уже поскорее заканчивать здесь и возвращаться восвояси. Либо потом он просто не сможет этого сделать. Конечно, теперь будет сложнее вернуться к привычному ритму. Придется снова проходить этот круг ада. И Макс не представлял, сколько в этот раз понадобится времени. Не дней, нет – жизнь после ее ухода он давно уже исчислял годами…