Болезнь Бехтерева. Ремиссия - стр. 3
Неужели что-то могло нарушить это течение жизни? Кто, чувствуя себя сильным и уверенным, может допустить мысль, что его тело вдруг станет беспомощным?
В двадцать два года я попал на работу в министерство, в контору, занимавшуюся импортом готовых лекарственных средств. Сейчас такую контору называют словом «офис». Я сидел за столом, заполнял бумаги, подготавливал справки, оформлял контракты. Сначала спорт отступил на второй план, затем на третий, а потом вообще вывалился из моей жизни.
В двадцать пять лет судьба забросила меня в десантную дивизию. Забросила на очень короткий срок. Будучи офицером, я попал в учебный центр под Тулой, где мне и моим товарищам по оружию пришлось пройти ускоренную подготовку бойца ВДВ. Стрельба из всех видов оружия и участие в ночных операциях – это даже забавно, если относиться к жизни с юмором. А вот парашютная подготовка оказалась для меня роковой.
Где-то в самом начале тренировок, когда мы спрыгивали на землю с тренажёра, обвешанные тяжёлыми рюкзаками, что-то, вероятно, сместилось в позвоночнике. Через неделю я начал прихрамывать, приволакивать ногу. Тонкая острая боль тянулась ниточкой от ягодицы вниз по ноге. При движении создавалось ощущение, что где-то внутри, между ягодицей и ногой, застряла иголка. На мои жалобы никто не обращал внимания. Несколько раз мне сделали укол, называемый таинственным словом «блокада», и на этом медицина прекращала общение со мной.
С тех пор я постоянно прихрамывал. Колючая боль то уходила, то возвращалась. Повторюсь: молодость не любит болезней, отказывается признавать их. Мог ли я просиживать в очередях перед врачебным кабинетом? Ну ладно, если руку или ногу сломал, тут уж деваться некуда, но обращаться к доктору, жалуясь непонятно на что, – это уж слишком. Впрочем, тут я грешу перед истиной: несколько раз я всё-таки ходил к хирургу, и меня направляли на рентген. Сохранились снимки. Если бы не эти снимки, я был бы уверен, что вообще не показывался врачам – настолько здоровой запомнилась мне моя молодость. Врачи не увидели на рентгеновских снимках ничего, кроме моего сколиоза. Никаких патологий. И я верил, что у меня всё в норме. Лёгкое прихрамывание? Что ж, это ведь не опасно.
Но через пять лет нераспознанная врачами болезнь ударила меня. До тех пор она просто накапливала силу, выжидала, а потом, достигнув критического уровня, нанесла удар без предупреждений. Вернее, предупреждения были – мои прихрамывания, но я не знал, что это такое и откуда они взялись. Врачи тоже не знали. Они ничего не видели.