Болевой прием - стр. 2
– Гоп-стоп-менеджер, – повторила я и кивнула за спину моего собеседника.
Обернувшись, он невольно сделал шаг назад. М-да, как говорится, не прошло и минуты. Как все иной раз быстро и точно складывается.
– Вам страшно? – спрашиваю я.
Мой собеседник ничего не ответил, лишь инстинктивно дернул правую руку к скрытой под плащом пистолетной кобуре.
– Это то, что вы просили меня найти.
Он вновь ничего не ответил, но явно был готов в любую секунду выхватить свой табельный пистолет. Что было вполне объяснимо: пока мы ненавязчиво беседовали, нас взяли в плотное кольцо шестеро. Молодые, высокие, с тупыми, ничего не выражающими физиономиями. Обкуренная, обколотая мразь. Или же, если выражаться политкорректно, – гоп-стоп-менеджеры.
– Зачинщик убийств вот этот, в красной куртке, – сообщила я.
Очкарик скупо кивает, делает шаг в сторону. Это достаточно осмотрительно с его стороны, никто из нас не должен перекрывать друг другу линию огневого поражения. На нас надвигаются молча. У одного я замечаю нож, у двух других велосипедные цепи, остальные тоже наверняка вооружены, но прячут оружие под грязными, мятыми куртками. Они могли бы броситься на нас, но им нужно насладиться нашим страхом и собственным величием.
– Бабло вынимай! – командует тот, что в красном.
Он ближе всех к нам, что-то жует слюнявой губастой пастью. Низкий лоб, вместо прически редкие стриженые кусты, вместо глаз черные, ничего не выражающие провалы… Даже если мы отдадим все деньги и прочие имеющиеся ценности, в живых нас не оставят. Как сделали это с пятью менее удачливыми мужчинами и женщинами всего за прошедшие полмесяца. Вступать с ними в переговоры мы не собираемся. Даже если эта мразь не обучена боевым единоборствам, она очень опасна. Они уже запрограммированы на насилие, убийство. Каждое их движение обусловлено именно этим желанием. Они уже совсем близко, медлить больше нельзя. Очкарик выхватывает из потайной кобуры пистолет Макарова, а я извлекаю из джинсы маленький ПСС – пистолет специальный самозарядный. И бесшумный. Мой собеседник тут же стреляет один раз и при этом в воздух (ничего не попишешь – служебная инструкция!), а я ровно шесть раз, расходуя весь боекомплект, и отнюдь не в вечернее небо. Двое успевают вскрикнуть, в том числе и главарь в красной куртке, остальные валятся молча, точно сбитые городки. С двадцати метров пуля, выпущенная из ПСС, пробивает армейскую каску. Все шестеро лежат, дополнив своими телами мусорный пейзаж. Я убираю оружие, молча подхожу к главарю, одним движением задираю куртку на его правой руке до плеча. Очкарик видит цветную татуировку в виде какой-то сатанинской твари, опутавшей всю конечность.