Боксер: Назад в СССР - стр. 8
Пока Витька говорил, я почувствовал, что воздуха мне катастрофически не хватает – и с каждым его словом всё больше. Похоже, что мой старый враг что-то повредил своей лапой, и прибор искусственной вентиляции засбоил.
– Ты же мне всегда как родной был, как брат… наверное, думаешь, что я мерзавец, – он хмыкнул.
Я понял, что он издевается, пользуясь моей неподвижностью.
– Нет, Мишань, я не мерзавец, это ты – напыщенный старый идиот, живущий прошлым, – тихо и холодно проговорил он, глядя в мои глаза.
Витька нагнулся, его лицо нависло над моим, он схватил меня за грудки. Больничная пижама затрещала.
– Ты мне, сука, сына угробил со своим боксом!
Я смотрел на него не моргая. Вот это поворот, как он все извратил, сука! Да я его сына спас, и он в отличие от папаши, мужиком рос! Растет…
– Ты вымирающий динозавр, таким как ты – уже не место в этом мире, Миша…
Витя вновь потянулся к трубке прибора. Я быстро смекнул, что происходит. Бывший друг решил мне «помочь» отправиться на тот свет. А вот выкуси! Собрав в кулак все крупинки собственных сил, я замахнулся и с хрипом ударил Витька. Не кулаком, а подвернувшейся под руку железным лотком каким-то.
Удар получился не слишком сильным, но точным – прямо в висок. Витька вздрогнул и рухнул на меня. Своим телом окончательно обрывая трубку спасительного прибора. Подача кислорода сразу прекратилась. В груди будто вспыхнул пожар, боль в висках усилилась. Я понял, что не могу вдохнуть, а перед глазами замелькали блики. Стал задыхаться. В голове мелькнула мысль, что отек легких не дает мне нормально дышать. Нахватался яду на пожаре, с моей-то астмой.
Это конец… На удивление спокойно подумал, что умираю. Только на душе стало немного паршиво, что умираю вот так – от рук человека, которого называл когда-то братом. Я так и не смог все исправить.
Мгновение, и мысли в голове замельтешили нестройными хороводами, начали путаться. Перед глазами появился тоннель с белым светом в самом конце, и меня начало в него затягивать. Хотя, наверное, это был всего лишь штампованный глюк. Но теперь уже не важно…
Умирать не так уж и больно… Но твою ж мать! Боже! Я бы все отдал за шанс исправить эту жизнь…
А потом как оборвало.
Глава 2
– Миха! Ты цел, Миха? Скажи хоть что-нибудь? – раздался пацанячий голос.
Я часто заморгал, фокусируя картинку. Ты кто будешь, голубчик? Надо мной буквально в полуметре нависла молодая лоснящаяся харя с детским румянцем на пухлых щеках. Глаза выпучены, как у лемура, под правым глазом расплылся лиловый фингал. А на шее – красный пионерский галстук. Толстый еще такой парнишка, аж пуговицы расходятся в районе пупка… так, стоп! Во-первых, какой я тебе Миха, к чертовой бабушке? Во-вторых, вообще какого лешего тут происходит? Я, кажись, помер, а если и не помер, то отключился из-за нехватки кислорода… или жирдяй – это привратник у входа в рай? Допустим, что я заслужил райскую жизнь, но почему в таком случае я сижу на пыльной земле, а сверху припекает вполне себе земное солнышко?