Богородица. Небесная Заступница России - стр. 16
Необыкновенными и глубоко знаменательными словами отвечала Пречистая Мария на пророческое приветствие Елизаветы. Все величие Она приносит к единому великому и всемогущему Господу; себя же сознает лишь немощным орудием для явления славы Его и исповедует, что Всевышний призрел на смирение рабы Своей. По вдохновению свыше Она видит себя предметом благоговейного почитания: «Отныне ублажат Мя ecи роди», как избранную от предвечного совета Матерь Бога Сына: «Яко сотвори Мне величие Сильный, и свято имя его». Сознавая милость Божию к Себе, Она исповедует, что эта милость ниспосылается теперь не только Ей, но чрез Нее и на всех боящихся Бога и что народ Израиля не отвержен уже за грехи свои, но Бог вспомянул все Свои обетования святым праотцам и удостоил свой народ благодати видеть среди себя обетованного Мессию.
Проникнувшись святою верою в непреложность обетовании Божиих, обе святые жены назидали друг друга и прославляли Господа. Быстро протекало время этого благодатного свидания, и по прошествии трех месяцев Пречистая Мария возвратилась в Назарет. Со смирением и молитвою ожидала Она обещанного Богом чрез архангела Гавриила, не переставая заботиться о благоустройстве своего жилища. Все величие Царицы неба и земли всегда было с Нею и возрастало с неизреченною высотою Матери Господа.
Истекал уже шестой месяц святого чревоношения Пречистой Девы, и Ее положение не могло оставаться тайною для праведного старца Иосифа. Не ведал он, что пред ним совершается тайна воплощения Спасителя мира, хотя и знал он, что Пророк, предсказанный Моисеем, произойдет от Отроковицы неискусобрачной.
В душе его восстала буря сомнений. В страшном волнении он остановился на мысли о возможности гнусного обольщения: «бракоокрадованную помышляя». Мучительнее этого предположения ничто не могло быть для целомудренного и любящего сердца праведника. Тяжелые думы овладели им, и он недоумевал, как поступить с Пречистою Девою Мариею.
По строгости иудейского закона Она должна быть побита камнями, если бы он решился обвинить ее пред судом; но против этого возмущались его сердце, его праведность и благоговейная любовь к Марии, несмотря на бурю сомнений. Закон давал ему право дать ей разводное свидетельство, не упоминая о причине развода, и он решался тайно отпустить ее от себя. Он понимал, что в глазах народа он мог казаться жестоким и несправедливым; но это не пугало его: всего важнее для него скрыть мнимый проступок Марии под покровом любви и сострадания: праведник не хотел предать Ее публичному позору. Он решился лучше осудить себя на изгнание и тем принять на себя вину.