Богиня прайм-тайма - стр. 9
Машина до Панджера – шесть тысяч долларов. Не хочешь платить, не поедешь, а ехать надо, и мало того, еще оборудование везти – камеру, генератор, монтажный стол. Будешь выламываться, скажут – семь. Или десять, им все равно, кто-нибудь да поедет, а им не к спеху. Некий документ местного МИДа, разрешающий выезд из Кабула, стоил двести долларов с каждого выезжающего, если официально, и еще нужно выстоять очередь в несколько дней, из которой нельзя уйти, записав номерок на ладони. Можно заплатить триста, и документ выдадут без очереди. А еще бумаги и разрешение на оборудование! А еще бензин, вода и жилье, за которое тоже нужно платить! Например, номер в данной гостинице стоит примерно как пятизвездочный люкс в Москве. Всем приходилось раскошеливаться, чтобы снимать войну.
Кому война, а кому мать родна…
Вот умная и, главное, свежая мысль.
– И чего?! Кто платит? Бахрушин, что ли?! – продолжал недоумевать Толя Борейко. – Да нет, ребята, что-то вы мне темните!
– Это неправильно, – лениво поправила его Ольга. – «Мне темните» не говорят.
– Да нет у Российского телевидения таких денег и не было никогда! За ваши разъезды платить!..
Толя был настоящий журналист, и мысль о том, что коллеги-конкуренты могут его обскакать, казалась ему невыносимой.
– Да какое тебе дело, кто за нас платит?! – из ванной крикнул Ники. Кажется, он опять рассматривал себя в зеркале, искал следы былой молодецкой удали.
И девицы, только что приехавшие из Ходжа-Багаутдина, оказались француженками – что толку от этих француженок!.. Расстройство одно.
В их поездке была небольшая тайна, но открывать ее Толе Борейко они не собирались. По крайней мере, Ольга так поняла своего оператора, засевшего в ванной, а главным «носителем тайны» был именно он.
– На базар надо сходить. Слышишь, Ники?
– Чего ты там не видала? Тазы с кувшинами? Воды все равно нет.
– Там хлебушек, – пробормотала Ольга и сглотнула – вдруг очень захотелось хлеба. – Лепешки.
Ники выглянул из ванной, вид у него был недовольный.
– Я один схожу. Без тебя.
Толя Борейко основательно уселся на шаткий металлический стул, крепко взял себя за колени – и навострил уши.
Недаром об их романе с Ники говорили все заинтересованные лица не только в Кабуле, но и в Москве.
Говорили и жалели Бахрушина.
…А что он может? Ей вожжа под хвост попадет, она и начинает вытворять, чего ей охота! В прошлом году в Антарктиду летала, а теперь вот в Афган понесло ее! Книгу написала, читали? Да ладно, все читали! Ну и что? Особенная какая-то книга, что ли? Да ничего особенного, книга как книга. Тогда почему ее напечатали?! И целое событие было, по телевизору показывали, а теперь говорят, что ей премию какую-то дадут, то ли Пулитцеровскую, то ли Букеровскую, шут ее знает. А все из-за чего? Из-за того, что спит со всеми – и с тем, и с этим, и еще вроде с министром печати и с эмчеэсовским, и с генеральным продюсером, и еще с кем-то, от кого зависит… А вы не знали?! Да она ни одного мужика не пропустит, у нее, наверное, как у этих… которые зарубки на кровати делали, кто это такие были? Потащилась вот в Афган, а он отпустил, Бахрушин-то, как он может ее остановить?! А ей все мало – небось Нобелевскую теперь подавай, премию-то. Феминистка, блин. Профессионалка.