Богиня кофейного рая - стр. 21
– Я хотела бы, Джимми, представить тебе моего сына Алена, который специально прилетел к нам на Рождество из России. Ален, – жест в сторону ослепительно улыбнувшегося мне белыми зубками парня, – Джимми Нгума, великий художник, я тебе о нем уже рассказывала… Познакомьтесь.
Мы пару минут восторженно трясли друг другу руки и скалились как можно более широко и лучезарно, в то время как темный товарищ Джимми наблюдал за нами со слегка кривоватой ухмылкой, пока наконец его босс не вспомнил о нем, поспешив познакомить нас.
– О, извиняюсь, чуть не забыл! Позвольте мне представить вам моего ученика, очень, очень талантливого художника, который, боюсь, скоро может стать мне серьезным конкурентом, – Моша Мьянги…
Разумеется, тут уж парень перестал ухмыляться и поспешил в свою очередь потрясти мне руку с широчайшей улыбкой. Я не удержался и, следуя всеобщему настроению, произнес единственную известную мне на суахили фразу, которой сегодня научила меня мама:
– Акуна матата!
Это надо было видеть: едва я произнес сей классический африканский пароль, как оба парня едва ли не покатились со смеху, хлопая себя по коленкам, а меня – по плечу и повторяя вслед за мной с восторженным подвизгиванием: «Hakuna matata! Bravo! Hakuna matata!»
– Дорогой мой, извиняюсь, но с этой избитой фразой ты – как забавная мартышка для ребят, – очаровательно улыбаясь, негромко проговорила мама по-русски. – Думаю, повеселились – и будет. А теперь я предлагаю тебе раскланяться и…
В этот самый момент произошло нечто. Сначала откуда-то со стороны входа донеслись стук двери, топот и тут же – отчаянный крик, стон и вновь – отдаленный звук захлопнувшейся двери. Почти сразу в проеме арки, через которую только что вошли в зал мы, появился черный парень с выпученными глазами и вытянутыми вперед длинными руками. Парень отчаянно хрипел, открывая и закрывая рот, точно пробежал дистанцию спартанского марафона, и с потрясающей скоростью переводил отчаянный взгляд с одного из нас на другого.
В одно мгновение все мы замерли, парализованные этим странным зрелищем; смех стих, широкие улыбки на лицах превратились в оскалы. Я всматривался в лицо черного мученика, и мне отчего-то особенно жуткой казалась ослепительная белизна белков его выпученных глаз.
Первой пришла в себя моя мама: она решительно подошла и обхватила плечи парня, который тут же вцепился в нее своими руками, столь похожими на когти некоего мифического грифона.
– Нгала, что с тобой? – Голос мамы звучал нарочито спокойно и требовательно. – Говори, ничего не бойся. Что с тобой?