. Специально исследовавший образ тура Р.С. Липец отмечал глубокую древность возникновения подобных игр: «Но ряжение в шкуру быка, маска в виде бычьей головы, надеваемая ряженым, особый снаряд, имитировавший рев быка, эротические песни, исполнявшиеся при этом, – все это показывает глубокую архаику, тождественную охотничьим образам продуцирующей магии, и доказывает, что и в доземледельческой древности эти обряды могли быть связаны с культом плодородия, воплощенном в диком быке-туре, его силе производителя»
>115. В связи с этим данный исследователь обращает внимание на то, что находки костей тура на территории Украины и Молдавии датируются преимущественно III тысячелетием до н. э., когда это животное было достаточно распространено. Следует вспомнить, что и «Словарь русских суеверий» определяет Тура как бога сладострастия, указывая, что в связываемый с ним семик, «часто бабами забывается благопристойность», производя «всякие любовные действия в честь и жертву богу Туру». Наконец, показательным является и окончание описанной русской игры символическим убийством быка. Данная подробность перекликается с отмеченным еще Прокопием Кесарийским фактом, что именно бык был жертвенным животным Перуна. Это обстоятельство можно объяснить не только первоначальной связью с быком громовержца, но и тем, что, низвергнув прежних супругов Великой богини, новый верховный бог сделал их своей излюбленной жертвой, вновь и вновь демонстрируя над ними свой триумф. Следы жертвоприношения быка мы видим и в описании западнославянского идола Сварожича-Радигоста: «Ободритский идол в Мекленбурге, называвшийся Радигостем, держал на груди щит, на щите была (изображена?) черная буйволья голова, в руке был у него молот, на голове птица»
>116. Впоследствии бычья голова и грифон составили главную часть герба Мекленбурга.
В-третьих, следы древнего мифа о браке Великой богини с быком прослеживаются и в отголосках представлений о людях, как детях быка. Болгарский крестьянин еще в XIX в., обращаясь к запряженному волу, называл его «отцом», т. е. признавал в волах «своих наибольших благодетелей и священных для него животных, коих уважал как отца»>117. Если эпитет брата Игоря «Буй тур Всеволод» в «Слове о полку Игореве» еще можно объяснить распространенностью культа тура, символизировавшего собой силу и мощь – качества, важнейшие для воина и потому относящиеся к древнерусскому князю, то прозвища Буря-богатырь Иван коровий сын или Иван Быкович уже не оставляют сомнений в том, что эти сказочные герои первоначально рассматривались как дети быка. Однако даже посвященные им сказки стараются завуалировать факт подобного брака введением мотива рождения главного героя вместе со своими братьями от употребления в пищу чудесной щуки: «Король приказал эту щуку вымыть, вычистить, изжарить и подать королеве. Повара щуку чистили да мыли, помои за окошко лили: пришла корова, ополощины выпила. Как скоро повара щуку изжарили, прибежала девка-чернавка, положила ее на блюдо, понесла к королеве, да дорогой оторвала крылышко и попробовала. Все три понесли в один день, в один час: корова, девка-чернавка и королева.
