Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени» - стр. 14
Пушкин – А.Н. Вульф
21 июля 1825 г. Михайловское
«Пишу вам, мрачно напившись; вы видите, я держу своё слово.
Итак, вы уже в Риге? одерживаете ли победы? скоро ли выйдете замуж? застали ли уланов? Сообщите мне обо всем этом подробнейшим образом, так как вы знаете, что, несмотря на мои злые шутки, я близко принимаю к сердцу всё, что вас касается. – Я хотел побранить вас, да не хватает духу сделать это на таком почтительном расстоянии. Что же до нравоучений и советов, то вы их получите. Слушайте хорошенько: 1) Ради Бога, будьте легкомысленны только с вашими друзьями (мужеского рода), они воспользуются этим лишь для себя, между тем, как подруги станут вредить вам, ибо, – крепко запомните это, – все они столь же ветрены и болтливы, как вы сами. 2) Носите короткие платья, потому что у вас хорошенькие ножки, и не взбивайте волосы на височках, хотя бы это и было модно, так как у вас, к несчастью, круглое лицо. 3) С некоторых пор вы стали очень осведомленной, однако не выказывайте этого, и если какой-нибудь улан скажет вам, <что с вами нездорово вальсировать> не смейтесь, не жеманьтесь, не обнаруживайте, что польщены этим; высморкайтесь, отвернитесь и заговорите о чём-нибудь другом. 4) Не забудьте о последнем издании Байрона.
Знаете, за что я хотел побранить вас? нет? испорченная девица, без чувства и без… и т. д. – а ваши обещания? сдержали ли вы их? ну не буду больше говорить о них и прощаю вас, тем более, что и сам вспомнил об этом только после вашего отъезда. Странно – где была моя голова? А теперь поговорим о другом.
Всё Тригорское поёт Не мила ей прелесть ночи и у меня от этого сердце ноет, вчера мы с Алексеем проговорили 4 часа подряд. Никогда ещё не было у нас такого продолжительного разговора. Угадайте, что нас вдруг так сблизило. Скука? Сродство чувства? Не знаю. Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь – камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе, подле ветки увядшего гелиотропа, я пишу много стихов – всё это, если хотите, очень похоже на любовь, но клянусь вам, что это совсем не то. Будь я влюблён, в воскресенье со мной сделалась бы судорога от бешенства и ревности, между тем мне было только досадно, – и всё же мысль, что я для неё ничего не значу, что пробудив и заняв её воображение, я только тешил её любопытство, что воспоминание обо мне ни на минуту не сделает её более задумчивой среди её побед, ни более грустной в дни печали, что её прекрасные глаза остановятся на каком-нибудь рижском франте с тем же пронизывающим сердце и сладострастным выражением, – нет, эта мысль для меня невыносима; скажите ей, что я умру от этого, – нет, лучше не говорите, она только посмеётся надо мной, это очаровательное создание. Но скажите ей, что если в сердце её нет скрытой нежности ко мне, таинственного и меланхолического влечения, то я презираю её, – слышите? – да, презираю, несмотря на всё удивление, которое должно вызвать в ней столь непривычное для неё чувство.