Боги Черной Лощины - стр. 33

– Смотри, что я тебе принесла, – сказала она, снимая сумку с плеча и одно за другим выкладывая содержимое на стол: хромированный колпак от колеса «Шевроле», тостер с металлическим корпусом, коллекцию серебряных ложек, кольцо с камнем, подозрительно напоминающим бриллиант, горсть монет и разноцветные крышки от бутылок.

Гавран, не теряя время, осматривал эклектичный набор предметов, собственнически сжимая каждую монету между костлявыми пальцами в поисках идеального образчика.

Женщина невозмутимо, с огоньком в глазах, наблюдала за его безумной пляской.

– Гавран, я нашла его.

Мейсон поморщился, когда Гавран с громким лязгом уронил тостер и подскочил к столу, чтобы расставить новые кусочки своей коллекции по местам. Как только хозяин остался доволен проделанной работой, своеобразный танец вновь привел его к гостье.

– Не спускай с него глаз. Убедись, что на этот раз он не опоздает. – Старик взглянул на ворона и ухмыльнулся: – Возьми и мои глаза тоже.

Женщина склонила голову, как будто выказывая почтение, и Гавран погладил ее по волосам, как любимого ребенка. Затем, словно подчиняясь ритуалу, она повернулась, чтобы уйти без лишних слов, и ворон последовал за ней.

– Постойте! – окликнул ее Мейсон. – Вы подруга Гаврана?

Она остановилась за дверью и произнесла, обращаясь к нему через плечо:

– Меня зовут Ама. Уверена, мы еще встретимся.

После чего незнакомка неторопливо удалилась, а Мейсон снова обернулся к Гаврану:

– Откуда она знает?

Старик хлопнул в ладоши и запрыгал от восторга.

– Зажги факел своей скорби, – хихикнул он. – И следуй за ним в глубь леса.

– Я не понимаю.

Гавран протянул руку и положил узловатую ладонь на грудь молодого доктора:

– Когда приходит ночь, лишь пламя освещает путь.

ПРИ СВЕТЕ ДНЯ Черная Лощина выглядела совершенно иначе, нежели та жалкая выгребная яма, которую Кай использовал в качестве охотничьих угодий, когда всходила луна. Главную улицу наводняли автомобили и пешеходы, открытые магазины приветливо распахнули свои двери, поэтому желание спрятаться в тени не было столь непреодолимым.

Однако Кай все равно нервничал. Было непривычно разгуливать у всех на виду, его одолевало любопытство и одновременно беспокойство. Он старался уворачиваться, если кто-то подходил слишком близко, и боролся с инстинктом зарычать, когда прохожие случайно толкали в спину. Для него не составляло труда причинить человеку боль, но порой даже малейший человеческий контакт, самый невинный взгляд казались нестерпимыми.

Социальная ущербность – не единственное, что терзало Кая. Призрачный голос в голове в последние дни заметно притих, и Кай понимал, что вряд ли это надолго. Что-то приближалось. Каждый раз, когда этот чертов фантом исчезал, это означало, что он копит силы. Возможно, в этот раз он швырнет Кая лицом в лосиное дерьмо? Или пустит под откос поезд и покалечит его? Вариантов было бесчисленное множество, и Кай сокрушался, что не обладает достаточным воображением, чтобы придумать, как подготовиться к тому, что может его ожидать. Но хуже всего было не знать, когда, где, как и против кого случится следующая атака.