Богемский лес. Книга 1 - стр. 1
Аннотация к книге 1: Амелия – честолюбивая испанка красавица с детства вынуждена была находиться в стесненных обстоятельствах и мириться со своей неблагополучной судьбой, между тем мечтая вырваться из порочного круга проблем, в которые судьба то и дела погружала ее, будто стараясь наказать, и наконец засиять при дворе какого-нибудь короля. Сможет ли она пойти против правил судьбы и пройти испытания, которые та ей уготовила. Сможет ли не потерять себя и понять, кто ей друг и кто враг, кто желает добра и, самое главное, не упустить тот волшебный шанс, который судьба на самом деле хотела ей подарить. Европа 18 век.
От Автора: дорогой читатель! Вы вот-вот начнете читать исторический роман. Для его составления я использовала огромное количество литературы на английском, чешском и русском языках, к сожалению, ссылок не сделала, поэтому прошу меня понять и простить. Большая часть событий с героями и сами герои большей частью вымышлены (но не все), исторические события все имели место быть. В романе я сделала основной акцент на культуру, мировоззрение и взгляды обществ разных стран в 18 веке. Приятного чтения!
«Человеческое понимание подобно ложному зеркалу, которое, принимая лучи неправильно, искажает и окрашивает природу вещей, смешивая с ней свою собственную природу.» Франсис Бэкон
Колёса экипажа загремели по мостовой Пуэрта-дель-Соль, пробудив гулкое эхо спящего города. Мадрид окутала ночь, непроглядная, как горечь, что сковала душу графа. Он бросил мрачный взгляд на удаляющийся особняк – покидает ли он его навсегда? Зачем же уезжать ночью, будто вор?
Плаксивый свет редких фонарей метался по стенам домов, словно пытался удержать ускользающую тень графа. Тени то пропадали, то снова оживали в отблесках, раздражая его своей бесполезной, тусклой настойчивостью.
"К дьяволу этот фальшивый свет," – пронеслось в его воспаленном сознании. – "Пусть лучше кромешная тьма поглотит всё. В ней хотя бы нет лжи…"
Из груди вырвался стон – слабый, но тяжёлый, словно последнее слово. Всё, что составляло его жизнь, мечты, которые он взращивал в тиши особняка, власть, от которой дрожали подчинённые, – всё стало грудой развалин. И теперь он ехал в изгнание, вынужденный оправдываться болезнью, как самым позорным из предлогов.
Каждая минута пути отдаляла его от столицы, а вместе с ней – и от того, что составляло его мир. Горечь подступила к горлу, хватая за шею. Он сидел неподвижно, словно каменная статуя, зловещий и безмолвный. Резкие черты его лица в свете фонарей казались трещинами на мраморе. Только это был мрамор, который мог вот-вот расколоться под грузом душевной боли.
Рядом в карете тихо посапывала маленькая Амелия, утонувшая в своих детских снах, но её сон не приносил ему покоя. Он думал лишь об одном: разорвать грудь, выпустить душу, измождённую злобой, завистью и отчаянием, – всем тем, что оставило в нём глубокие язвы.
Эта ночь, в полном отчаянии и одиночестве, тянулась бесконечно. И когда наконец рассвело, граф по-прежнему сидел, не сомкнув глаз. Спутники боялись заговорить с ним, а слуги, казалось, едва дышали, чтобы не тревожить мрачную фигуру хозяина. Даже маленькая Амелия чувствовала это – капризная девочка, едва пробудившись, вдруг замолчала, будто природа забрала её голос.
Экипаж направлялся на север, к холодным, суровым вершинам Пиренеев. И чем дальше он уезжал, тем сильнее давила тяжесть утраты. Горы вставали впереди, словно стена, возвещая о конце одного пути и начале другого. Но станет ли этот новый путь спасением или лишь окончательным падением?
Весь день он был мрачен и молчалив, не позволяя никому заговаривать с собой, пугая тем самым маленькую Амелию, которая, будто неожиданно вспугнутая пташка, теперь не переставала капризничать. Слуги, коих было меньшинство, также хранили серьезное молчание.
Вскоре климат стал прохладнее, воздух плотнее, а резкие контуры гор вырисовывались на горизонте, словно грозная стена. Пальмы и фруктовые деревья исчезли, уступив место мрачным дубам и букам, чьи кроны сливались в полог над дорогой. Экипаж поднимался всё выше, и зелёные холмы с лугами, усыпанными цветами, стелились словно ковёр. То внезапная прогалина в деревьях открывала вид на серебристую ленту реки, то мощные силуэты гор возвышались, как древние стражи, охранявшие этот мир. Их вершины, укутанные снегом и туманом, внушали одновременно трепет и страх.