Богатыриада, или В древние времена - стр. 41
У Ладушки чуть слезы не брызнули от обиды и растерянности:
– Так ты же знаешь! Я же вам все поведала, душу открыла, когда на тропе столкнулись! Не хотела за нелюбимого идти! Для меня лишь один на белом свете – мой Алешенька…
Княжна вдруг разрыдалась, да так горестно и пронзительно, с завываниями, что у сенной девки даже нервная дрожь прошла. На пару с Ладушкой она кинулась успокаивать Любаву.
– Какая же я подла-а-аяяя… – всхлипывала княжеская дочь. – Что говорила-а-то-ооо… Я же люблю Алешеньку пуще жизни, а кричала: «Согласна за лягушатника пойти!» Ну, как теперь взглянуть в Алешенькины очи?! А-а-а…
– Так твоего любимого тоже так зовут? – расплылась в улыбке Ладушка. – Не терзайся, ты же не по доброй воле, а с перепугу! Небось, и не понимала толком, что кричишь.
– Понимала-а-ааа… Вот это-то самое плохое-еее…
– Бог милостив, простит! Он видит раскаяние твое! Помолись, прочти десять раз «Отче наш», и все будет хорошо, – ласково уговаривала Любаву Ладушка.
– Ой, какая ты добрая, хорошая! Когда, бог даст, снова вернусь в Киев и помирюсь с отцом, награжу тебя. Ежели ты к тому времени за Алешу своего выйдешь, дам богатое приданое!
И вот теперь уже разрыдалась Ладушка: тоскливо, безнадежно.
– Что такое?! – всполошились Любава с Крапивой. Котя, почуяв, что хозяйке плохо, начал сочувственно мяукать и тереться ей о ногу.
– Не выйти мне за него, – тихо выговорила девка, утирая слезы. – Не пара я ему! И мечтать об этом нечего.
– Да как же так? – нахмурилась Крапива. – Он, подлец этакий, выходит, голову тебе дурил, а сам и не думал жениться?!
– Не обзывай его, он ни в чем не виноват! Алешенька даже не знает, что я его люблю!
– Как не знает?! – ахнула Любава. – Ты ему что, не открылась?
– Да я бы со стыда сгорела! Язык бы отсох! И незачем себя на посмешище выставлять. Кто я, и кто он! – Ладушка, переведя дыхание, взяла себя в руки и твердо заявила: – Но все равно буду одному ему верна. А за Илью не пойду, уж лучше в монастырь или в омут!
– И думать забудь! Я тебя защищу. Коль не люб он тебе, никто не приневолит, – воскликнула княжна. – Но все-таки скажи, чем он так плох, Илья-то, что ты о нем и слышать не желаешь? Может, пьяница, или драчун?
– Или распутник? – подхватила Крапива.
– Ой, да вы только послушайте…
И Ладушка рассказала им все. Как набрала воды из колодца, прицепила ведра к коромыслу, понесла домой, и вдруг…
– …как вспомню глаза эти безумные, лицо перекошенное, да рык диавольский, внутри будто что-то обрывается! – договорила она, торопливо перекрестившись. – Руки-ноги холодеют от страха! И вот за такого идти замуж? Детей ему рожать? Да упаси Господи! Ой, что это?! – Ладушка испуганно ахнула, подскочила, обернулась и в следующее мгновение завизжала так, что чуть сама не оглохла.