Бог-скорпион - стр. 9
Правда без лжи и прикрас – именно это нужно было Прекрасному Цветку. Она сидела, вперяя взор в свою мистическую сестру, которая в ответ глядела на нее, и обе были погружены в себя. Страх в рабынях постепенно прошел, и они начали тихонько шушукаться, хлопоча меж тем вокруг госпожи. Она не чувствовала их, не слышала, сидя на низеньком стульчике перед таким же низким столиком, на котором стояло ее зеркало. Сейчас на ней ничего не было, кроме голубого с золотом пояска, свободно, не стесняя обвивавшего талию; и то, что он обвивал ее свободно, было весьма разумно, поскольку любая попытка затянуть что угодно на этой тончайшей части ее тела, довершила бы то, что природа едва не сделала, – и разделила бы тело надвое. Лесть зеркала или чья-либо еще были бы в данном случае излишни. Ее текучее Сейчас достигло момента расцвета; и дальнейшие перемены ничего не могли бы прибавить к ее совершенству. Рабыни забрали вверх ее густые и блестящие черные волосы, но несколько локонов выбилось из прически. Она глядела не мигая, все глубже погружаясь в себя. Ни хирург, вперяющийся в простертое перед ним тело, ни живописец, пытающий свое полотно, ни философ, устремляющийся внутренним взором в метафизические пространства мысли, – никто из них не был более сосредоточен и отрешен от окружающего, чем Прекрасный Цветок, погрузившаяся в свое отражение.
Было очевидно, что она раздумывает, какую краску выбрать, потому что правая ее рука с кисточкой из расщепленной на конце тростинки замерла над каменной палеткой с изобилием красок на ней. Можно было выбрать малахит, растертый с маслом, или лазурит, белую или красную глину, шафран. А можно и золото, только захоти – на маленькой подставке рядом с палеткой висели тончайшие полоски золотой фольги, трепетавшие в волнах жаркого воздуха от пылавших светильников, словно крылышки насекомых.
– Все готово. Пора…
Но Прекрасный Цветок не обращала внимания на рабынь, она их не видела и не слышала. Мучительным усилием воли она одолела сомнения и прорвалась к полной ясности выбора. Ей следует, ей должно остановиться на карминном, к этому исподволь, но с неизбежностью подталкивали другие краски. Зубки разжались, отпустив прикушенную нижнюю губу, и Прекрасный Цветок кивнула своей магической сестре. Карминный сочетается с синим, не с полночным темно-синим, едва отличимым от черноты, и не с яркой гладью полдневной синевы, окружающей солнце, – но с лазурью, отдающей белизной и словно светящейся изнутри. С бесконечной тщательностью она приступила к делу.
– Они ждут…