Бог Проклятых - стр. 70
Талии же дроу показался честным. Слишком многие в этом мире успели вызвать её недоверие, но прогулку с Наместником она бы с удовольствием повторила. Его первые фразы действительно насторожили девушку, но непонимание слишком быстро переросло в искренний интерес. Салазар рассуждал о деяниях богов настолько просто и откровенно, словно видел всё своими глазами. Он не кичился титулом, хотя наследнику Тёмной Лилии однозначно присуща властность и отстранённость от окружающих. Слишком спокойный, он ярко контрастирует с откровенно наслаждающимся своим величием Святославом. Даже сейчас, стоя в храме во время входа главного религиозного деятеля, Талия понимает, что часть взглядов продолжает истязать исключительно главу Клыкастого альянса.
Останавливаясь у ног Слуги Покоя, Салазар обращается к прихожанам:
– Приветствую вас, дети Богов, мы собрались по радостному и одновременно печальному поводу. В Кровавую Войну моя семья, как и семьи многих, оказалась в ловушке заблуждений и выступала не на той стороне, лишь к середине войны дом Тёмной Лилии осознал, какой ужас творился на деньги нашего банка. Война прошла, грехи отпущены, но свою службу я хочу начать с обращения к каждому из вас: не вините детей за ошибки отцов, ищите прощение в своих сердцах и не поддавайтесь заблуждениям впредь.
Мы все должны ценить память о тех сражениях и жить в исключительном мире. Простить друг другу ошибки прошлого и наполнить сердца мудростью и сочувствием. Я знаю множество окаменевших душ, оставивших близких, дома и состояния в Кровавой Войне. Именно поэтому я настоятельно прошу каждого из вас думать своим сердцем, взывать к разуму и никогда не забывать, на какие безумства мы способны, теряя контроль над собой. Я прошу всех и каждого склонить голову в память о погибших и в почтении перед Святославом Дакар, освободителем нашей земли и великим правителям, способствующим общему процветанию.
Талия почтительно склоняет голову вместе со всеми. Каждый раз, когда кто-то упоминает о заслугах Святослава в Кровавой Войне, иномирянке становится дурно. Вот и сейчас: в животе тугой ком, дыхание прерывистое, голова немного кружится, а кровь безжалостно терзает виски, ещё мгновение и сознание покинет тело, но властные пальцы сжимают её ладонь.
– Дыши глубже, – невесомый шёпот обжигает щёку. Дакар переплетает их пальцы, и тревога вместе с яростью отступают на второй план… Огрубевшая, прохладная ладонь придаёт спокойствия, отгоняя нечто тёмное, шевелящееся в глубине сознания.
Салазар медленно распевает молитву, стоя у ног Слуги Покоя, он отдаёт дань давно погибшим воинам. Дюжина священнослужителей входит в алтарную часть. Они тихим эхом вторят словам Салазара, заставляя сердца собравшихся трепетать. Служитель поджигает медную чашу у чёрного трона: аромат хвои и гвоздики не спеша окутывает собравшихся. Ещё пять чаш, пять песнопений, пять молитв.