Бог Проклятых - стр. 56
Рука Алериэ ни разу не дрогнула. Как объяснить чужаку, что убивать это норма? Законное право сильнейшего. Все предпочитают говорить о мире, в то время как дроу честно заявляют о жестокости. Если всё время думать о слабых, то сильные просто исчезнут. Когда-то Алериэ, казалось, что она не будет такой. Теперь же Дочь Фурии призирает неспособных себя защитить. Закон прост: выживает сильнейший. Если не можешь защитить семью, значит, нет смысла её заводить. Растарион слаб, но невероятно хитёр. Отец плетёт интриги со скрупулёзностью паука, за это она его уважает, даже восхищается. Только это восхищение ничего не значит: однажды он будет свергнут. Совершив очередной выпад и перекатившись в противоположную часть комнаты, дроу замечает силуэт, наблюдающий за ней из тени, отбрасываемой галереей второго этажа.
– Леди Алериэ, вы стали ещё более грациозны, прекрасное шоу… – вальяжно хлопая в ладоши, Алесандриэль выходит в центр тренировочного зала – Возможно, вы захотите сразиться с более достойным противником, чем чучело, набитое соломой?
– Боюсь вас ранить, кронпринц. –девушка внимательно рассматривает ступившего в боевой круг противника. Белые тренировочные брюки, такая же туника, заканчивающаяся чуть выше колен с разрезами по бокам, волосы стянуты в тугой хвост, в руках пара тёмноэльфийских клинков. Наверное, светлые безумно бесятся, видя наследника своего трона с оружием другой расы в руках.
– Сомневаюсь, что вам это удастся. – Алесандриэль встаёт в боевую стойку.
Драться с эльфом совершенно не хочется, но и уйти нельзя. Он злопамятен, следующее десятилетие будет укорять в трусости. Пару минут противники кружат друг напротив друга, совершая ложные выпады в попытке успешно сократить расстояние. Сложнее всего смотреть в надменные, серебряные глаза. Презрительная усмешка давно не ранит, в отличие от безразличия глаз. Не выдержав скопившегося напряжения, девушка наносит первый удар. Тонкое лезвие оставляет длинную царапину на эльфийской щеке.
– После того как прелюдии соблюдены, можем поиграть.
Ещё более плотоядная улыбка расцветает на устах кронпринца, он начинает яростно вращать клинки в руках, заставляя соперницу уйти в глухую оборону. Клинки сталкиваются и поют гимн кровавой богини; мощнейшие атаки сменяются плавными выпадами, сопровождаемыми медленным хождением по кругу. Дочь Фурии всё чаще пропускает удары, под натиском ей непозволительно часто приходится отступать.
– Мне говорили, что дроу более достойные бойцы… – наследник эльфийской короны загоняет соперницу в угол.
Тяжёлый взгляд пробуждает желание сжаться. От надменности и напускного высокомерия хочется разрыдаться. Он не знает, что произошло. Это злит ещё больше. Игла, пропитанная болью, впивается в солнечное сплетение, лишая воздуха. Дроу понимает: Алесандриэль имеет полное право укорять её. Понимает, но не может принять. Только она знает, что руководило её поступками, между какими тисками она была и остаётся зажата. Ей до безумия хочется, кричать о своей жертве в это высокомерное лицо. Естественно, ушастый до сих пор даже не подозревает об этом. Он слишком горд, чтобы попытаться оправдать хоть кого-то, кроме себя. Смотрит так хладнокровно, а сам желает уничтожить, порубить в порошок и размазать остатки по каменным стенам тренировочного зала. Все сомнения и тревоги, запертые в самый дальний ящик её сознания, в один миг врываются на свободу, бездушными червями вгрызаются в тело, прорывая свои безжизненные тоннели, оставляя после себя лишь пустоту и злобу.