Боевой шлюп «Арго» (сборник) - стр. 38
Парфемон никогда не видел старика таким оживленным. Глаза ВанДенисыча горели, руки порхали, как крылья потревоженного сыча. Парфемон опасливо оглянулся – а не ошивается ли Сырник где-то поблизости. Но тот крутился около Сапога и его компании; наверное, выпрашивал подачку.
– И тогда я спросил себя, – продолжал разливаться ВанДенисыч, – я спросил себя: что же произошло? Почему эти великие люди, почти святые, всем пожертвовавшие для науки, – почему они кончили так печально? И почему их последователи столь ужасны? И я понял…
Завыла сирена. Парфемон вскочил, схватил лопату и ринулся к голове цепочки. Тут ведь как – кто не успел, тот опоздал. Порций в столовой вечно не хватало. ВанДенисыч остался позади, в хвосте колонны. Уже подходя к столовой, Парфемон подумал – вот ведь умный человек ВанДенисыч, а какую бодягу развел. Ясно же – завидно яблокоголовым, завидно. Кому не хочется вольной птицей полетать? А где вы видели летающего яблокоголового? Разве что на дирижабле, да и те падают, не держатся в воздухе. А Парфемон… Ах, если бы не забор, не проволока колючая, не батарея за лесом – как бы он полетел! А Ньютон… Что Ньютон? Яблоком ударенный, вот кто он был. Тем самым яблоком, из Джиннистана…
Вот чего Парфемон не ожидал, так это что когда-нибудь удастся от проклятущих ям избавиться. Думал, так и будет теперь всю жизнь мерзлую землю долбить, пока не сдохнет с лопатой в руках. Да и первым ли сдохнет? ВанДенисыч уже кашляет, мокротой кровавой каждое утро харкает. Жалко человека, но себя еще жальче.
Переменилось всё. Затеяли яблокоголовые дело, стройку великую, да облажались. Не рассчитали в лабораториях своих, не вычислили. Это им, зэкам, уже на месте объяснили, а когда согнали по тревоге да покидали в грузовики, думал – всё, отлетался. Нет, еще побегаем. Парфемон понял это, когда за зарешеченными окнами теплушек замелькали дома, дворы, кирпичные стены фабрик за высокими заборами. Столица! Столица, блин горелый. Вот уж не чаял.
Столица была местом сложным. Начиная хотя бы с названия. Когда-то, еще до того как яблокоголовые в силу вошли, называлась она странно – то ли Морква, то ли Моква. Ну а как умники развернулись, им, понятно, за державу обидно стало: какая-такая Ква? В Ква жить не хотим. Долго решали, как бы получше окрестить – то ли Третьим Римом, то ли Нью-Ырком. Сошлись на Бабилоне. Шутники из лагерных тут же переделали это в Бабье Лоно, а потом уж… ну понятно, короче. И смех, и грех. Однако тут уж не посмеешься.
Сначала Парфемон обрадовался даже. Надоела проклятая лесотундра, вопли сирены, мозоли, хлебалово из гнилой картохи. В Бабьем Лоне оно, понятно, и потеплее, и послаще будет. Ан нет.