Бобры добры - стр. 31
– Боже… – Наш объект охнула и прижала ладонь ко рту. – Ты же не шутишь таким?
Ах ты поганец! Это, блядь, запрещенный прием! Мы же по умолчанию сто лет уже не пускали в ход свою *баную биографию при съеме телок, хотя такое работало без сбоев и на раз. Это же вроде как удар ниже пояса прямиком в материнский инстинкт для любой бабы с хоть какими-то чувствами. А где материнский инстинкт да еще и жалость, там секс уже только руку протяни. Но это, сука, отстойно же, братан! Увидел, что уходит девочка в мои лапы, и решил даже на жалость придавить не побрезговать?
– Ксюха, мы не ангелочки, конечно, – я влез опять на заднее и тут же навалился на спинку ее сиденья, положив на нее еще и ладони, так чтобы кончики пальцев будто невзначай коснулись ее плеч. – Но такими вещами шутить – совсем скотами надо быть. А хотелось бы верить, что мы тебе такими не показались.
– Я не думала о вас, – она вдруг напряглась и, снова вспыхнув щеками, резко отвернулась от меня к окну. – В смысле, не размышляла о ваших… хм… ваших моральных устоях. Не в моем положении и не с моими намерениями это делать.
А вот мне почему-то кажется, что ты думала о наших «хм…», ну об одном каком-то точно, и надеюсь, что о моем. Вот интересно, после развода у нее был кто? Живет-то не среди кротов, такую девочку наверняка домогаются на каждом шагу. Вон на остановке и трех минут не простояла, козлина полез на кофеек в рыгаловку какую-то зазывать, с продолжением в более интимной обстановке однозначно. А сейчас спит, может, с кем? Может, даже любит?
И тут меня вдруг как кирпичом по башке шарахнуло! А что, если она и правда вся из себя влюбленная в какого-то ниочемыша, который ни за нее, ни за себя постоять не сможет, вот она и решила взять на себя роль защитницы, боясь, что бывший садист скоро выйдет и настанет ее новым отношениям трындец? Любовь, она к бабам очень зла, полюбить им случается и всяких глистов немощных в костюме. За душу красивую, чуткость и понимание. А потом случись что – и этот чуткий и душевный со своим пониманием запросто за ее спину спрячется.
– Лекс, ты чего? – зыркнул на меня через плечо брат. – Засопел как паровоз, ей-богу!
Мне пришлось откинуться и башкой мотнуть, прогоняя дико взбесившую с ходу мысль. Нет, слишком уж это маловероятно. Придумалось же, сука! Да и не по хер ли?
– А вот наличие этих твоих намерений и возвращает нас к тому, что тебе стоит быть с нами чуток пооткровеннее. – справившись с приливом жгучей злости, пробурчал я.
Знала бы ты, синеглазка, что все-то мы про тебя уже разнюхали. Но очень уж хочется и от тебя все услышать, ведь это означало бы появление намека на доверие.