Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Книга вторая. Академия - стр. 19
– Слышь, Сергеевна, хорош трепаться, давай-ка лучше Юрку спасать! Там видно будет. Хм…
– Максик прибудет, сразу же бросимся спасать, не сумлевайся! Со всех ног! Да не переживай ты, Ролушка! Лица на тебе нет! Вовсе никакая я не нимфоманка. Просто захотелось поприкалываться. Всего-то делов!
Прециозно затянувшись, Жанна изобразила пару очаровательных кокетливых колечек и, манерно запрокинув голову, не спеша выпустила в потолок густые струи дыма. Глаза с поволокой полуприкрыты в истомлённой неге, изящные ноздри чувственно трепещут, восхитительные холмики грудей равномерно вздымаются под халатом. Ниже… Лучше и не заглядываться! Впечатлительный бош чуть с ума не сошёл!
– …Тэ-э-эк-с. Тут такая штуковина, значит…Что же касается нас с Юрием Ивановичем… Честно признаюсь, непросто отношения складывались. Чрезвычайно непросто! Ревнивый оказался мальчик. Ну вылитый король Артур! …Ты мой золотой! – дива заботливо подоткнула одеяло дрыхнущему без задних ног Ширяеву. – Удивительное дело, да? Только вот, малыш, твоя покорная слуга – не мягкотелая Гиневра. Неувязочка, понимаешь! Меня в богадельню, то-бишь монастырь, и чёрною икоркой-то не заманишь! Разве что в мужской. Тогда, пожалуй, и заморской, баклажанной, обойдётся. Низкобюджетный, так сказать, вариант. Ха-ха-ха! Сама на безрыбье попрошусь!
С последними словами Назарова ланью грациозной соскочила с кровати, загасила сигаретку в плесневелом кофейнике, размяла ноги, походила, попрыгала, игриво взъерошила Роланду волосы, вернулась под Юркин тёплый бочок и, удобненько устроившись, продолжила:
– Ежели помнишь, сошлись мы близко с Юрием около года назад. Хотя о чём это я? – на твоих глазах ведь всё происходило, у тебя дома, в уютной маленькой, утопающей в садах, деревушке в предместье Дрездена. Ты же нас и свёл, поросёнок! – приятные воспоминания доставляли рассказчице явное удовольствие. – И тогда сразу же с любимым обговорено было: так, мол, и так, хочешь со мною быть, мышонок, давай сразу договоримся, личная свобода – дело святое, никаких посягательств! – шутливо погрозила она. – Низззя-а-а-а-а!
– Правильно ли я основной принцип твоей так называемой, – Роланд с откровенной издёвкой изобразил пальцами кавычки, – свободы понимаю: жить под одной крышей, трахаться… хм… под разными одеялами?! Хе-хе!
– Очень уж вы всё упрощенчески воспринимаете, господин фон Штауфен! Где-то, я бы даже сказала, на уровне какого-нибудь вашего государственного телерадиочревовещания. – Жанна Сергеевна сделалась вдруг совершенно серьёзной. – Тамошние чревопроститутки и чревопроституты, будучи ангажированными во все дыхательные и пихательные, как раз и обожают порассуждать, просто-таки Соловьём заливаются, о высокой чревоморали и чревонравственности! Хлебом их не корми! Да он им, собственно, не особо-то и нужен. Икорку, понимаете ли, ложечкой предпочтительнее ковырять. Верещагина помните в «Белом солнце пустыни», таможенника? Таможня рулит форева! Где-то так сегодня и живут. Во-о-от, значится… Ещё и морды строят кислые. Не по нутру им…