Блуждающие токи. Затерянная на Земле - стр. 26
Ротенгоф свернул на каменную дорогу, неторопливо подъехал к деревянному двухэтажному коттеджу посреди поляны и остановил машину прямо напротив дома за ажурным кованым забором с механическими воротами и калиткой. Все пассажиры вздохнули: кто-то с сожалением об окончании увлекательной поездки, кто-то с облегчением от утомительной дороги, кто-то с тяжестью о грядущем неминуемом таскании сеток. Ведь господин Ротенгоф попросил домработниц подготовить дом к их приезду, но оставить его семейство на время этой летней идиллии в частном составе. О чем, возможно, он и пожалел в следующие мгновения.
Нажав кнопку открытия багажника, Эдуард с юношеской резвостью выскочил из своего Лексуса и оглядел масштабы грузовой работы. За ним неторопливо вывалилась Лидия, а за ней выпрыгнула Роза.
– Милая, открой дом, пожалуйста, ― сказал мужчина, протягивая ключи.
За ними потянулась Лидия, но Эдуард протягивал их Розе, поэтому девушка лихо выхватила ключи перед лицом матери и, нажимая на кнопки, стремительно расправилась с гаражом и калиткой и скрылась в зеленеющей садовой арке.
– А ты, будь добра, возьми сумки со своей одеждой, что ты набрала гулять в лесу, ― сказал спокойно Эдуард жене, однако, в голосе все же дребезжало недовольство.
Лидия хмыкнула, отбросила свои жидкие, достающие до плеч, волосы цвета блеклого ореха с проседью (на летний период госпожа Ротенгоф решила отдохнуть от капсульного наращивания) и принялась вытаскивать из багажника две большие сумки и со своими вещами. Лидия выглядела значительно старше своих лет, несмотря на упорные занятия йогой и строгую диету. Она походила на костлявую курицу, которая отчаянно пытается сохранить увядающую красоту при помощи сельдерея, кремов со слизью улиток, цветастых платьев и тяжёлых серёжек, в то время, как по достижении среднего возраста её муж совершенно расцвёл…
Эдуард вытащил другие тяжелые предметы быта из багажника и взвалил их себе на плечи. Вены на его сильных руках очертили рельеф напряжения, а на лоб упала темная, чуть завивающаяся внутрь прядь, которую от откинул изящным кивком головой. Мужчина неспешно проследовал с вещами в садовую арку, где большие листья дикого винограда шелестели, задевая его груз.
Роза, ожидающая семью у двери, следовала глазами за чуть покачивающейся от тяжести фигурой Эдуарда.
Ему было слегка за сорок, и его зрелая красота мужественной суровости походила на последние плоды крыжовника в августе: самые большие и самые сладкие. В них уже не было юношеской кислинки зеленой корочки ранних ягод, и хотелось съесть целиком, а тонкая кожура сама лопалась во рту и таяла косточками, объятыми вязкой нежной мякотью. Но это последние недели самого насыщенного и яркого вкуса прежде, чем увядающее растение сбросит засохшие ягоды.