Блуждающее время - стр. 32
– Ох, уж ты – пальчиком тебе надо погрозить, вот что… Разве можно шутить над Божественным, а, Марина?.. Что за век сейчас, беспредел даже в юморе…
– Ничего, ничего… Бог дышит где хочет… И юмор его не покоробит, – засмеялась Марина.
– Ладно, хватит. Так вот, я всегда теряла это состояние, не могла его долго удержать…
– Ну, знаешь, если б ты могла это постоянно удерживать, в вашей Индии, в Индии духа, в твою честь строили бы храмы как Шанкаре… Многого ты хочешь.
– Ой, Марина, ты замучила меня своей иронией… Я не Шанкара… И не об этом я говорю…
– А о чем же?
– А о том, что помимо этих прорывов, я подло люблю свое «эго», временное Я, воплощение, свое тело в конце концов, ведь в нем тоже присутствует отраженная энергия высшего Я…
– Да знаю, знаю я тебя… Ты лучше своему мужу открой душу… Кому ты все это говоришь?.. Слишком, слишком ты нежной родилась, Танечка. Опасно это, конечно. Но я и люблю тебя поэтому. Потому что ты – мое прошлое.
– Правда, Марина?!. Значит, ты – мое будущее?!
– Ну, не обязательно. Может быть, Бог тебя милует. Пока ты – мое прошлое, и потому единственная настоящая подруга. Ничего, ничего, все будет хорошо здесь, если Россия продолжится…
Марина посмотрела на время:
– Через час нам идти. Они будут ждать нас на вокзале.
– Идти к Орлову? Знаешь, Марина, надежда у меня только на то, что он просто не заметит мальчиков.
…О том упомянутом Орлове Григории Дмитриевиче по тайне говорили разное и в разных кругах.
«Орлов наводит на меня непостижимый ужас», – сказал как-то Марине ее приятель, претендующий на духовидение.
«За всю свою жизнь не видел более доброго человека», – утверждал родной брат первого, тоже духовидец.
Иные высказывания были совершенно нелепы: «Я умру, если еще раз его увижу», – высказался молодой, подающий надежды поэт.
Вообще говоря, никто не мог понять, кто он, хотя в его духовном влиянии на тех, кто с ним хоть чуть-чуть общался, не было сомнений. Но никто не мог осознать, в чем оно состояло. Оно было тотально ниоткуда, вне всякой школы и традиции, захватывающее, жуткое, и было непостижимо, из какого источника оно исходит. Некоторые быстро теряли веру в то, что Орлов – человек.
Относительно Буранова, каким бы ошеломляюще высоким не был бы его дух, было, по крайней мере, ясно, откуда все это идет, из каких глубин и тысячелетий. Здесь же не было и тени каких-либо аналогий…
Саму Таню поразил до какого-то огня внутри ее сознания один случай. Марина привела ее к Орлову, за город. На его участке была потаенная деревенская банька с низеньким потолком, приспособленная для сугубых разговоров или молчания. Втроем они сидели там у маленького окошечка вечером со свечкой. И в конце странной беседы Орлов сказал: