Bloodborne. Отголоски крови - стр. 8

Но в случае Ярнама из Bloodborne город воплощен масштабнее. Здесь стоит уже не тусклое утро, а грязно-коричневый, болезненный закат.

Мостовые в нем встречаются с ограждениями из кованого чугуна и лестницами; архитектура готического возрождения создает прямо в городской черте отвесные обрывы и сумрачные низины. Город, прихотливо нарисованный рукой Миядзаки, опять взбирается на какие-то возвышенности – это, несомненно, Эдинбург XIX столетия, только слегка преувеличенный. Из-за сломанной кареты, загораживающей вход в переулок, выдвигается жуткий джентльмен: бандитского вида фигура, лицо скрыто под полями лоснящегося цилиндра. Не встречал ли я его раньше?

+++

Неудивительно, что, проводя время в Bloodborne, я не могу не думать о «Хайде». Но чем больше я играл и чем больше перечитывал стивенсоновскую повесть, тем больше думал о жизни самого Стивенсона и о том, как в нее вписываются произведения писателя. И со временем понял, что сны и город – это общие гармонии, связывающие воображение Миядзаки и Стивенсона. Но вот что по-настоящему связало для меня эти произведения: и Bloodborne, и «Хайд» завязаны на медицине и, как мне кажется, переплетении страха и увлеченности, которое медицина иногда поощряет.

Вернемся к тому самому сну Стивенсона. Детали того, что именно ему приснилось и насколько этот сон был на самом деле важен для книги, с годами забылись – но, по словам родных Стивенсона, ему приснился не столько мистер Хайд, сколько доктор Джекил, великосветский врач, который принимает свое снадобье и преображается. Доктор Джекил – настоящий злодей в этой истории.

Лекарство, назначенное Джекилом самому себе, является движущей силой сюжета: благодаря ему читатель может преодолеть воображаемый барьер и поверить, что один человек может быть двумя разными людьми – или, скорее, что два человека могут быть одним. Любопытно, что для этого Стивенсон выбрал не волшебство. Лекарство Джекила создано в лаборатории, процесс он подробно документирует в записях. Все происходящее – результат научного эксперимента.

Но все, конечно, не так просто. Зелье, которое пьет Джекил, – это, естественно, сюжетный прием, но это и важнейший тотемный элемент из первоначального сна Стивенсона, опирающийся на идею, не потерявшую силы и в наши дни: медицина может быть своего рода магией. А почему бы и нет? Мы возлагаем на нее огромные надежды, уповая, что она вылечит больных и вернет нам близких, – и при этом чаще всего не имеем ни малейшего представления о том, как она работает.

+++

Что же это за волшебство? Миядзаки сам не чужд магии – она пронизывает игры серии