Блондинка и Серый волк - стр. 1

Запах. Словно тонкая струйка надежды, потянулся забытый давно уже запах – пленяющий, дразняще-манящий.

Женщина? Откуда в этом зеленом кошмаре ей взяться?

Огромный волк, дремавший под кустом, встрепенулся, потягиваясь, вздрогнул всем телом, стремительно поднимаясь на лапы.

Не могло тут быть женщины, в принципе невозможно. Иллюзия?

Лес был самый глухой. Очень мрачный, замшелый, с непроходимыми завалами. Такой густой, что в некоторых местах солнечные лучи не проникали через густо сросшиеся кроны деревьев, такой дремучий, что в его недрах всегда царили полумрак и влажная прохлада. Именно в таких чащах очень любят устраивать свое логово волки.

Обычные волки, чистокровные звери – не морфы.

Двуликие существа – дети вольного ветра и солнца. Сильные, вольные, чутко чувствующие и умеющие любить.

Цивилизованные, разумные, во многом они многократно превосходят людей. Морфы также строят дома и растят детей, радуются солнцу и свежему ветру, и не прочь поболтать с хорошим собеседником. Ибо способность облекать свои мысли в слова – один из базовых признаков рассудка.

Морф пока еще был разумен. Но при виде огромного серого и зубастого зверя обычные люди мигом забывали все осмысленные слова, издавали визги, писки и крики «Ааа, волколак!» И поди докажи, что ты оборотень обыкновенный, только лишь заколдованный. Ну да, шерсть кое-где колтунами и зубы три года не чищены, но это все не столь важно, ведь правда? Впрочем, морф был достаточно образован, а уж «основы превращений двуликих» в него вбивали с самого детства. Порой – розгой. Порой – до синяков. Потому что от этих знаний зависела жизнь.

И все же эти уроки не научили главному: как не помутиться человеческому сознанию, насильно запертому в зверином теле.

А между тем неуклонно подкрадывалась катастрофа: почти три года морф бегал по лесу просто волком, уже и разговаривать ни с кем не хотелось, и сны снились нечеловеческие, и на волчиц поглядывалось вполне даже с интересом. Морф одичал, и черта, за которою нет возвращения человека, приближалась. Именно после потери разума появляются в мире волколаки – результат кровосмешения морфа и дикого зверя – дичь, неуправляемая и жестокая.

Три года – срок критический: ни один морф не смог до сих пор преодолеть этот рубеж и не лишиться рассудка. Проклятье, настигшее единственного наследника великого клана Бурых, было невероятно жестоким. Наказание, говорите? Тяжести юношеского проступка оно совершенно не соответствовало. Ну подумаешь, поглядел на другую девушку, будучи уже помолвленным с ведьмочкой! Ладно, не только поглядел. Но измены ведь не было! В пятнадцать лет все мы влюбляемся на всю жизнь, и так же легко расстаемся. Если каждого отправлять в темный лес погибать за такую провинность… Все разумные существа обоих полов извелись бы давно и надежно.

Эти мысли пронеслись вихрем в головушке волка, ощутившего вдруг искру разума в этом проклятом лесу. Зверь осторожно присел на лапах. Это среди обычных и неразумных зверушек ему пока не было равных. А охотники народ не в меру ретивый и вооруженный к тому же.

Темной тенью дикий зверь скользнул к оврагу, следуя за божественным ароматом. Невероятным. Дух захватывающим, разом ударившим по разуму и… куда более приземленным органам. Женщина, молодая. Более того – морф, причём незнакомого ему вида.

Этого просто не может быть.

Наследник тихо лег прямо на мох и крепко закрыл глаза. Боги этого мира, неужели вы услышали его молитвы?

Каждый день давался ему сейчас все тяжелее. Он задыхался от отвращения к самому себе – ослабевшему, потерявшему всякий смысл жизни, почти сдавшемуся. Один лишь шаг – и все может быть по-другому. Но видят всесильные боги, сделав этот шаг, склонившись перед той, кто обрекла его на эти несправедливые мучения, он потеряет себя едва ли не больше, чем сейчас, в обличье зверя. Волка тошнило от одной только мысли, что ему придётся свою гордость засунуть под хвост и на всю жизнь связать себя с ведьмой. Громко сказано даже, так себе ведьмочкой. Мелкой, как серая мышь, и такой же подленькой.