Блокадные девочки - стр. 11
– А был антисемитизм в блокаду?
– Ну что вы, я так любила своих соседей Болотиных! И особенно их сына Додика. И от евреев я за всю свою жизнь ничего плохого не видела. От русских много видела плохого, а от евреев – нет.
– Некоторые говорят, что именно в блокаду начали ходить в церковь.
– Какая церковь, о чем вы говорите! Столько ерунды говорят и показывают. Помните, в фильме «Балтийское небо» есть сцена, когда счастливые блокадники бегут за первым трамваем! Как они могли бежать?! Они еле ноги волочили. Мне нравился фильм «Жила-была девочка», я его в первый раз посмотрела в блокаду, в детдоме, но уже тогда удивлялась, как она там могла так лихо плясать. Потому что мой брат Женя, которому в марте исполнилось пять лет, ходить не мог. Руки были, как плети, ноги, как плети. А она в свои пять лет отплясывала вовсю! Когда я смотрю фильмы про блокаду, я вижу артистов вот с такими пухлыми лицами! Таких лиц не было. Все люди были страшные. Людей-то я видела, ведь я ходила в булочную. Ходила с такой вязаной авоськой с кружочком внизу, куда я убирала сдачу и карточки. Хлеб, который я получала, я заворачивала в полотенце, потому что газеты были уже сожжены, и клала в эту авоську. Я выкупала свой хлеб в булочной в доме Энгельгардта и шла домой. Кругом сугробы. Один раз я видела, как из сугроба торчала детская ручка – тоненькая-тоненькая. Между сугробами была узенькая тропинка, и, когда я однажды возвращалась, за мной по этой тропинке пошел какой-то дядька. И мне почему-то стало так страшно. Он зашел за мной в подъезд, стал душить и вырывать авоську. Я не знаю, откуда у меня силы взялись, я упираюсь, плачу и говорю: «Дяденька, милый, не надо, у нас все умрут!» И от страха описалась. И услышала, как кто-то хлопнул дверью и бежит по лестнице. Парень, которого я до войны не видела, схватил его, шваркнул и говорит мне: «Иди домой, девочка». А когда этот дядька рвал у меня авоську, я вся сжалась и думала, что ни за что не пойду без карточек домой, потому что без них все умрут, и лучше уж я умру здесь. И из меня от страха льется. Лужа эта оставалась в подъезде до мая месяца, потому что лестница так замерзла, что лужа никак не могла оттаять. И я мимо этой лужи каждый день ходила. Вернувшись домой, я маме ничего не сказала, и эти мокрые штаны так и высохли на мне. Мне кто-то сказал, что какая-то умершая светлая душа меня берегла. И я подумала про свою сестренку Нину. Я ей в блокаду читала сказку «Ивасик Телесик» с такими яркими иллюстрациями Якобсон. Когда через много лет по радио стали передавать эту сказку, я – уже взрослая баба – сидела на полу в коммуналке и рыдала, выла, как волк.