Блокада Ленинграда. Народная книга памяти - стр. 121

Сейчас страшно подумать, что мы могли стать для кого-то той «лакомой конфеткой», которой нас соблазняла лиходейка. Не могу с уверенностью сказать, что действительно видела тогда идущего по дороге человека, но с твердой верой свидетельствую: «В те решающие в нашей с братом судьбе минуты Господь был с нами, и только Он спас наши жизни от неминуемой смерти».

Слава Ему великая и вечная!

Когда началась война, мне было 11 лет. Я была уже не маленьким ребенком, но еще и не взрослой. Я была пионеркой и на все задания отвечала: «Всегда готов!»

Я и мои сверстники дежурили на чердаках, чтобы сбрасывать зажигательные бомбы в песок, дежурили в бомбоубежище, ездили со взрослыми разбирать на дрова деревянные дома, на Ржевке копали окопы. После зимы 1941 года мы очищали дворы. Туалеты не работали, и все бросали нечистоты в форточку. Весной все это стало бы гнить, и могла начаться эпидемия. Пока мы чистили дворы, комсомольцы – ребята постарше – увозили мертвых.

В 1941 году под Ленинградом погиб папа, он был кадровым офицером. Умерла и бабушка. Мама лежала с распухшими ногами и без зубов, у нее была цинга. Все заботы легли на меня. Работать меня никуда не брали, так как выглядела я лет на 7 – 8.

В 1943 году мамы не стало, и я тоже легла умирать. К счастью, по домам ходила комиссия, меня нашли и отправили в детдом.

После войны мы, комсомольцы, расчищали завалы и сажали на их месте деревья, приводили в порядок Петергофский парк. Думаю, все, что смогла в свои годы, я сделала для своего Ленинграда.

Моя тётя Колесова Анастасия Александровна, 1921 года рождения перед войной вышла замуж за офицера Слёзкина, которого направили на службу в Кронштадт. Меня в её рассказе поразило то, что блокада Кронштадта началась раньше ленинградской и позже была снята, он был в самостоятельном кольце немецкой армии, и там не было ни складов продуктов, ничего, кроме гарнизона и небольшого городка гражданских лиц с обслуживающим персоналом. То есть блокада была более длительной и более суровой.

С началом блокады всё гражданское население перевели на военное положение, объявив военнослужащими. Продукты питания добывали, лишь отбивая трофеи у немцев. Пайки были очень скудные. Слёзкин отдавал свой паёк жене и маленькому сыну, поэтому вскоре умер от голода. Сын его сейчас живёт под Пятигорском, а также жив второй муж моей тёти, тоже участник войны, но не кронштадтской блокады, усыновивший после войны этого мальчика, живущий сейчас в Саратове.