Блокада Ленинграда. Народная книга памяти - стр. 103
Григорьева Зинаида Федоровна
Крыс мы боялись больше, чем трупов!
«Мы знаем, что значит война» – эта строка из песни имеет прямое отношение к детям блокадного Ленинграда. О блокадниках написано немало книг. Но и сейчас, к сожалению, можно слышать разговоры о неправомерности приравнивания блокадников к участникам войны. Мне кажется, что это связано с тем, что еще не все рассказано о бедствиях людей в экстремальных условиях. Как образно и очень метко подметила в своем стихотворении Мария Терентьева:
В 1990-е годы появились интересные публикации и новые архивные документы о героической обороне Ленинграда. Историки открывают неизвестные страницы блокадного бытия, ученые анализируют поведение человека в аномальных условиях жизни и борьбы.
Во время страшной блокадной зимы 1941 – 1942 годов мне было 11 лет, а брату – пять. Мы с родителями в 1940 году переехали в новый дом на Московском шоссе, ныне это площадь Чернышевского. В первые месяцы войны мы вместе с подростками из нашего дома помогали в дежурствах самообороны, разносили повестки из райвоенкомата, приводили в порядок чердачные помещения.
Особо запомнился такой случай: ребята засекли сигнализацию светом из соседнего дома. Меня послали сообщить об этом факте в контору. Контора была закрыта. Тогда я разыскала дворника тетю Полю и рассказала о случившемся. Мне показалось, что эта информация ее не заинтересовала. Тогда я разыскала управляющего домом. Потом он меня и дежуривших ребят очень благодарил за внимательное отношение и помощь в поимке диверсанта.
Меня и моих сверстников тогда называли мелюзгой. Моя внучка в таком возрасте играла в куклы. У нас же интерес к играм пропал сразу после начала войны, мы быстро переключились на реальную жизнь. Детство закончилось, началось быстрое взросление, и вскоре наступила сложная сиротская юность. В первую блокадную зиму мне не удалось определиться даже в школу.
С сентября 1941 года линия фронта проходила около Пулковских высот, в нескольких километрах от нашего дома. По окружной линии железной дороги проходил передний край внутренней обороны. Всех, кто жил южнее железнодорожной линии, переселили в северные районы города.
В октябре 1941 года нашу семью подселили в двухкомнатную квартиру, расположенную на первом этаже в доме № 12 на улице Мира. При переезде родители взяли с собой лишь теплые вещи и постельные принадлежности. Нам обещали, что эвакуация будет ненадолго. В квартире нам выделили проходную комнату. Из занавесок мама соорудила угол для сна. На одной постели спали отец-инвалид и я с братом. Мама работала на заводе цветных металлов имени Ворошилова и приходила домой один раз в неделю, так как была на казарменном положении. Три месяца мы жили в ужасных условиях. Не только голод, но и пронзительный холод сковывали нашу жизнь. Натопить проходную комнату первого этажа без прихожей было практически невозможно. За водой нужно было ходить на Неву. Отец чувствовал себя плохо и физически, и морально. Поскольку он был инвалидом, его уволили с работы, и вместо рабочей карточки он стал получать иждивенческую. Все работы по дому лежали на мне.