Блокада. Книга 3 - стр. 47
– Меня вызывает фюрер, да?!
– Телеграмма подписана Шмундтом, – уклончиво ответил фон Лееб.
То, что вызов подписал главный адъютант Гитлера, было воспринято Данвицем как доброе предзнаменование. Но в многозначительном этом факте не содержалось все-таки окончательного ответа на вопрос, который больше всего волновал Данвица: намерен ли встретиться с ним сам Гитлер? Поэтому он снова обратился к фон Леебу:
– Осмелюсь спросить, известно ли господину фельдмаршалу, зачем меня вызывают?
– Этого я не знаю, – слегка развел руками фон Лееб, – тем не менее рад, что один из моих офицеров побывает в ставке… И мне хотелось бы, – добавил он после короткой паузы, – чтобы вы доложили там о лишениях, которые перенесли наши войска, и о том героизме, какой они проявили и проявляют изо дня в день. До сих пор мы огорчали фюрера неудачами. Но сегодня можем порадовать его… – Фон Лееб опять сделал паузу и, сияя улыбкой, сообщил: – Сегодня ночью взят Тихвин! Приказ фюрера выполнен.
Произнеся эти слова, фон Лееб, казалось, сразу помолодел. Он гордо вскинул голову. В глазах появился прежний блеск.
«Взят Тихвин! – мысленно повторил за ним Данвиц. – О, если бы это был Петербург!..»
Фон Лееб, очевидно, почувствовал, что его сообщение не произвело на Данвица должного впечатления, и, недовольно передернув плечами, продолжал:
– Разумеется, в ставке уже знают о взятии Тихвина, мы доложили об этом. Но вы будете первым офицером с нашего фронта, который сможет подтвердить это лично. – Фельдмаршал усмехнулся и добавил: – По старым военным традициям, первый гонец с поля брани, принесший весть о победе, удостаивается награды.
Данвиц промолчал. Он думал о своем. Было очевидно, что о его письме фюреру здесь никто ничего не знает и никаких дополнительных разъяснений относительно вызова в ставку он не получит. А все другое не столь уж важно. И напрасно фон Лееб делает вид, будто оказывает честь Данвицу, поручая ему лично известить ставку о взятии Тихвина. Для Данвица ясно, что фельдмаршал стремится лишь к тому, чтобы преподнести эту победу с максимальной выгодой для себя.
И тут он услышал голос молчавшего до сих пор генерала:
– Боюсь, что оберст-лейтенант не полностью отдает себе отчет в значении взятия Тихвина. Его полк ведет бои слишком далеко от того места.
– Мой полк стоит фактически в пределах Петербурга, господин генерал! – не тая своей обиды, напомнил Данвиц.
– Не будем преувеличивать, – желчно усмехнулся генерал. – Ваш полк стоит в двух километрах от окраины Петербурга, точнее – от больницы Фореля. Так? – И, не ожидая ответа, задал новый вопрос: – Кстати, вам неизвестно, кто такой этот Форель?