Блокада. Книга 3 - стр. 12
И Жданов направился к своему письменному столу, зажег там вторую настольную лампу, склонил голову над разложенными бумагами, давая понять командующему, что разговор окончен. Хозин едва заметно пожал плечами.
– Разрешите идти? – негромко спросил он.
– Да. Пожалуйста.
Хозин пошел к двери. Он уже полуоткрыл ее, когда снова услышал голос Жданова:
– Одну минуту!
Хозин повернулся.
– Я… не убедил вас? – В голосе Жданова прозвучала несвойственная ему просящая интонация.
– Нет, Андрей Александрович, – твердо ответил Хозин.
– Очень сожалею, – уже резко произнес Жданов. – Не буду вас больше задерживать.
И он опять склонился над бумагами.
В то же самое время в другой комнате Смольного генерал Воронов заканчивал свои не слишком обременительные сборы в дорогу.
За час до выезда на комендантский аэродром он отправился к Хозину.
– Хочу попрощаться, Михаил Семенович…
Хозин сидел за письменным столом и что-то сосредоточенно писал. Оглянувшись на голос Воронова, он отложил перо, посмотрел на ручные часы, спросил:
– Вы наметили отбыть в двадцать один ноль-ноль?.. Если разрешите, я сам зайду к вам минут через тридцать. Будет одна просьба, Николай Николаевич.
– Рад ее выполнить, – ответил Воронов. – Что-нибудь семье передать?
– Да, передать… Только не семье.
– Что же? И кому?
– Письмо. В Генштаб. Товарищу Шапошникову.
Воронов пристально посмотрел на Хозина.
– Хотите… настаивать?
– Не могу иначе, Николай Николаевич.
Воронов слегка развел руками. Молча опустился в кресло.
– Вам… все же не удалось убедить Андрея Александровича? – спросил Воронов.
– Нет. После заседания у нас был длинный разговор. Но Жданов остался при своем мнении.
– А Васнецов?
– С ним я больше не разговаривал.
Воронов медленно покачал головой:
– Идете на риск, Михаил Семенович.
– Мы с вами военные люди, Николай Николаевич. В случае необходимости обязаны рисковать. Даже жизнью.
– Жизнью пожертвовать иногда легче.
– Вы считаете, что я не прав?
– Нет, совсем наоборот, полагаю, что ваши предложения разумны, и я дал это понять на Военном совете. Но настаивать не мог. Не имел на то даже морального права… Думаете, мне легко возвращаться в Москву, не выполнив приказа Ставки? – горько улыбнулся Воронов.
– Он и не мог быть выполнен, – сказал Хозин. – Никто не знал, что немцы опередят нас, начнут наступление на Тихвин.
– «Никто не знал»!.. – все с той же горечью повторил Воронов. – Нас с вами, кажется, учили, что предвидение входит в круг обязанностей военачальника.
– Этот упрек можно адресовать не только нам.
На мгновение в глазах Воронова зажглись тревожные огоньки. Он наклонил голову и сказал тихо: