Блокада. Книга 1 - стр. 41
Когда Данвиц застыл на пороге и, напряженно выкинув вперед руку, негромко, но с чувством, точно клятву в верности, произнес: «Хайль Гитлер!», фюрер несколько мгновений, не отвечая на приветствие, смотрел на него в упор.
Наконец Гитлер едва заметно кивнул, улыбнулся и многозначительно спросил:
– Ну… Данвиц?
– Мой фюрер, я вернулся в Берлин сегодня в четырнадцать ноль-ноль, – отрапортовал Данвиц, – ваше приказание выполняется точно, с соблюдением необходимой тайны.
– Подробнее! – резким голосом приказал Гитлер.
Все в той же застывшей позе, прижав ладони к бедрам и слегка оттопырив локти, Данвиц доложил, что помещения для новых воинских контингентов подготавливаются под видом клубных и спортивных сооружений, роются подземные склады для боеприпасов, все работы, как правило, производятся с одиннадцати вечера до трех утра, то есть глубокой ночью, и нет никаких признаков, что они были обнаружены русскими.
– Вы уверены? – настороженно спросил Гитлер, снова устремляя на Данвица свой колючий подозрительный взгляд.
– Я скорее бы умер, чем позволил себе ввести вас в заблуждение, мой фюрер, – по-прежнему тоном военного рапорта ответил Данвиц, не опуская головы под буравящим его взглядом.
– Отлично! – воскликнул Гитлер. Некоторое время он молчал, потом спросил уже обычным, будничным голосом: – О чем… говорят?
– О предстоящем приезде Молотова, – коротко ответил Данвиц.
– Точнее.
– Многие полагают, что переговоры укрепят наш договор и…
Этого было достаточно, чтобы Гитлер вскочил, точно выброшенный из кресла невидимой катапультой, и воскликнул, потрясая кулаками:
– Наивные люди, глупцы! Поколение рабов! Они придают значение бумажкам, переговорам! Впрочем, – закончил он уже спокойнее, – это естественно для тех, чье сознание все еще находится во власти глупых предрассудков, для тех, кто не в силах переступить вековую грань, отделяющую раба от господина…
И Гитлер опять стал торопливо шагать из угла в угол, точно догоняя нечто видимое только ему одному.
Данвиц благоговейно ждал продолжения великих высказываний фюрера, но тот внезапно спросил скороговоркой:
– Сколько эшелонов в неделю можно незаметно перебрасывать в пограничные районы?
– Это зависит от времени года, от темноты ночей и от отдаленности конечной остановки поездов от границы, мой фюрер, – ответил Данвиц.
Он сделал паузу и добавил уже, так сказать, на свой риск:
– Разумеется, если переговоры с Молотовым закончатся неудачно, и мой фюрер решит…
Но в этот момент Гитлер прервал его. Он снова воскликнул, вкладывая в свои слова всю силу презрения: