Близняшки от тирана. Потерянная семья - стр. 30
Внезапно позади нее оказывается Геннадий, при виде которого мне хочется открыть ворота и врезать ему еще раз. Невольно сжимаю кулаки и смотрю, как Оксана резко оборачивается, пугаясь мужа.
– Она вас больше не побеспокоит, – начинает оттаскивать девушку в стороны машины. Та упирается, но он ей что-то говорит, и это лишает Оксану сил к сопротивлению. Мне бы вздохнуть с облегчением, что Вересовы уезжают, но едва сдерживаюсь, чтобы не остановить их.
Но мне не приходится ничего говорить, потому что с ужасом осознаю, что слышу позади себя детский крик. Это Альбина. Она несется к матери, и совершенно невозможно ее удержать. Они бросаются друг к другу, тянут руки сквозь решетку, рыдают навзрыд, а я ощущаю себя злым тюремщиком, который разлучил самых близких людей. С каменным лицом наблюдаю за встречей своей дочери и той женщины, что воспитывала ее пять лет.
Что делать? Черт побери, что же делать?
– Лиза, котенок, тебя же не обижают тут?
– Мамочка, папа сказал, что ты уехала. Забери меня, мама, забери!
Рыдания не прекращаются, я оглядываюсь назад, со страхом ожидая увидеть жену или няню. Но не вижу никого. Девочка сбежала, улизнув ото всех. У них с матерью прямо-таки один талант на двоих.
– Альбина, иди в дом, – говорю строго, а Вересов увещевает жену, чтобы отпустила дочь.
– Оксана, завтра в двенадцать дня я буду ждать тебя в центре. Но только если сейчас ты уедешь, – выставляю условие, подходя к девочке и кладя ладони на ее плечи. Геннадий зеркально отражает мою позу, удерживая жену. Какое-то время мы стоим и смотрим друг на друга, он кивает, а Оксана, всхлипнув, ласково просит дочку пойти со мной.
– Котенок, мы скоро увидимся. Ты слушайся папу. Я тебя очень люблю, моя хорошая.
– Мамочка, я напишу тебе письмо, Зарина меня научит, – прерывисто, сквозь всхлипы, говорит девочка, позволяя мне взять ее на руки. Опирается одной ладонью мне на плечо, а второй машет Оксане, которую практически тащит на себе Геннадий. Провожаю их взглядом с тяжелым сердцем. Не чувствую совершенно никакого облегчения.
Малышка продолжает тихо плакать, увлажняя слезами мою рубашку. Она так доверчиво обняла меня за шею и положила руки на плечи. Непривычно. Несколько неуютно. Я не знаю, куда деть руки и что говорить. Поэтому просто молчу, медленно двигаясь в сторону дома. Осознаю, что девочка уснула, только переступив порог.
Решаю отнести ее в спальню, передавая в руки няне. Зарина пропускает няню с драгоценной ношей и выходит из спальни, смотря на меня со страхом напополам с радостью.
– Пап, а можно я буду наедине называть Альбину Лизой? – спрашивает с искренней детской непосредственностью. – Я назвала ее Альбиной и достала бумагу и ручку, а она куда-то убежала. Я хотела ее найти, но пришлось сидеть в комнате, потому что мама так сказала.