«Ближние люди» первых Романовых - стр. 21

Почти два года спустя после начала дела, когда братья Романовы стали умирать в ссылке, исполнители воли царя Бориса Годунова и их главные тюремщики боярин Семен Никитич Годунов и дьяк Елизарий Вылузгин озаботились уже другим. Им стало выгоднее сохранить жизни опальных. 17 сентября 1602 года состоялось распоряжение о переводе Ивана Никитича Романова и князя Ивана Борисовича Черкасского из Нижнего Новгорода в Москву. Особо оговаривалось, чтобы приставы сначала расспросили ссыльных, «а будет они болны, и вы бы с ними ехали, как они выздоровеют». Точно так же поступили с семьями Черкасских-Романовых, отправленными из Белоозера «в Юрьевской уезд, в Федоровскую вотчину Романова» (это путешествие из Белоозера в село Клины Юрьев-Польского уезда совершит и шестилетний сын Федора Никитича Михаил, будущий царь). Княгиня Марфа Никитична, несмотря на болезнь, на радостях согласилась ехать немедленно. Пристав передавал ее слова: «…так жадна де я царской милости, ехати готова хоти ужже, а болезни моей гораздо легчи перед старым, ехати мне мочно».

Князь Иван Черкасский и Иван Романов выехали на нанятых для них подводах из Нижнего Новгорода в Москву 12 октября 1602 года. Дорога лежала через Владимир, где приставы должны были остановиться и известить о своем приезде судей Приказа Казанского дворца дьяков Афанасия Власьева и Нечая Федорова. Такие предосторожности требовались для того, чтобы успеть приготовиться к приезду ссыльных в Москву, выбрать им место пребывания, назначить новых приставов и охрану. До Владимира добирались долго и были там только 29 октября. Новая остановка «за полосмадесят верст» (то есть 75 верст) от Москвы была «в Покровской слободке, за пять верст до Киржацкого яму». Челобитная приставов об указе по поводу их дальнейших действий была доставлена в Москву только 17 ноября. Даже учитывая передвижение ссыльных такими медленными темпами, можно предположить, что возвращение князя Ивана Борисовича Черкасского в столицу состоялось в декабре 1602 года. Правда, он всё равно оставался опальным до самого конца царствования Бориса Годунова: ни чины, ни поместья, ни дворы ему не возвращали и на службу тоже больше не назначали. Скорее всего, в это время он жил вместе с матерью и остальным семейством Романовых в ссылке в селе Клины Юрьев-Польского уезда.

Зная о совместных испытаниях Романовых и князей Черкасских во времена годуновской опалы, можно понять, почему после возвращения патриарха Филарета из польского плена в 1619 году именно князь Иван Борисович Черкасский становится одним из первых «ближних людей» и своеобразным главой московского правительства.