Блин – секретный агент - стр. 11
Врал Николай вдохновенно и беззастенчиво, не особенно надеясь, что ему поверят. Это было вранье из любви к искусству. В следующие четыре часа Блинков-младший с Иркой услышали:
– Нас, рязанцев, так и зовут косопузыми. Потому что от картошки живот на сторону ведет. Помню, в детстве иду из школы. Брат, значит, всю ночь картошку пек и с утра проспал. А я схватил наш общий портфель и – учиться, учиться, учиться. Сильно к знаниям тянулся. Так вот, возвращаюсь к себе в Малые Грязюки, а за мной волк увязался. Бежит как собачонка. Я его гоню, а он плетется за мной. Морда жалкая. А мне, как назло, нечем его покормить. Дать бы ему хоть пирожок, он бы так и бежал за мной до дома. Волки в наших местах сильно привязчивые, даже поговорка есть: «Тамбовский волк тебе товарищ». Видали, какие леса?! Бескрайние! Это, детки-пистолетки, Мещерские леса. Тянутся до самой Индии!
Между тем рыжий «Москвич» приближался не к Рязани, не к Тамбову и не к Индии. На синих дорожных указателях самая жирная стрелка упиралась в слово «Псков». А на белых, которые устанавливают при въезде в населенные пункты, стали попадаться смешные и милые названия: «Рямешки», «Мараморочка», «Лудони». В этом ряду «Малые Грязюки» никому не показались бы ни странными, ни лишними.
Аккуратные бревенчатые домики с резными наличниками утопали в садах. Ветер, врывавшийся в окна машины, одуряюще пахнул яблоками. Их было так много, что отяжелевшие ветви яблонь лежали на заборах, и заборы эти кое-где даже прогнулись. Казалось, что за ними яблоки валяются горами, и вот-вот они прорвут серые подгнившие доски, как вода – плотину, и на дорогу хлынет яблочный потоп. По обочинам стояли корзины яблок, детские ведерки яблок и большие ведра яблок. Николай остановился у одного ведерка, погудел, но к машине никто не вышел. Тогда он высыпал яблоки на пустое сиденье, бросил в ведерко деньги и поставил его на то же место у дороги.
– Вот какие люди у нас на Псковщине, – с гордостью сказал он, разгоняя машину. – Доверчивые и ленивые.
Было розовое закатное время. Николай включил фары, и сначала казалось, что он поторопился с этим делом. Но уже через несколько минут подкралась темнота и скрыла проносящиеся за окнами машины сельские домики. А села или, может, деревни (Блинков-младший не видел разницы) пошли подряд: не успеваешь выехать из одного, как начинается другое.
Дорога была так себе. Николай снизил скорость и вовсю работал рулем, объезжая колдобины, но машину все равно потряхивало. Потом они свернули на какое-то идущее среди поля шоссе. Рыжий «Москвич» побежал резвее. Ровный асфальт пел под шинами, в окнах свистели быстрые сквознячки. Впереди сияли огни поселка, вот уж точно поселка, а не деревни: дома в нем были кирпичные, двух- и трехэтажные, с башенками, как старинные замки, и со шпилями, как высотки в Москве.