Блик - стр. 21

Теперь сконфуженной выгляжу я. Я снова обвожу мужчину взглядом и впервые замечаю, что он держит сумку, а на обоих рукавах в районе плеч вышиты красные полосы. Привычный знак для армейского целителя в Орее.

– Ой, – произношу я, гнев тут же тухнет. – Извините. Я подумала… да забудьте. Почему же командир вас прислал?

Он кивает на мою разбитую губу и щеку, где, вероятно, расплылся огромный синяк.

– Думаю, причину я вижу, миледи.

Меня удивляет формальность, с которой он обращается. Я скорее ждала, что армейский целитель окажется грубияном, тем более учитывая, в какой армии он служит.

– Я в порядке. Заживет.

Его не смущает мой снисходительный тон.

– И все же мне нужно вас осмотреть.

Я поджимаю губы.

– Дайте угадаю: потому что вам командир приказал.

Один уголок его губ приподнимается в улыбке, тогда как покрытый шрамом остается на месте.

– Вы быстро схватываете, миледи.

– В основном просто болит и ноет. И вы можете звать меня Аурен.

Он кивает и ставит сумку.

– Позвольте все же взглянуть, леди Аурен.

Я хмыкаю, отчасти развеселившись от обращения, которым он продолжает пользоваться, отчасти от раздражения.

– Бывало и хуже, если откровенно.

– Вряд ли такое приятно слышать лекарю, – бормочет под нос Ходжат и, встав рядом, осматривает меня. По счастью, взгляд у него беспристрастный, в нем нет ничего зловещего или отпугивающего. – Откуда у вас это? – спрашивает он, показав на мою щеку.

Я отвожу взгляд в сторону.

– Меня ударили.

– Хм. Когда говорите или жуете, больно?

– Нет.

– Хорошо. – Карие глаза смотрят на мою опухшую губу, хотя я чувствую, что рана там уже затягивается.

– А здесь болит? Вам не выбили зуб?

– К счастью, нет.

– Ладно, ладно, ладно, – произносит он. – Есть ли еще у вас раны?

Я мнусь.

– Я упала на камень. Думаю, ударилась плечом, но не могу посмотреть, чтобы узнать наверняка.

Ходжат что-то бурчит себе под нос и подходит ко мне сбоку, но я мешкаю.

– Э-э-э, только взгляните. Не трогайте.

Он замирает, но кивает и остается на месте. Не сводя с него взгляда, я опускаю воротник рубашки и обнажаю плечо. Он наклоняется поближе, но, хвала богам, не порывается прикоснуться.

– Да, здесь небольшая рана. У меня тут кое-что есть.

Он подходит к своей сумке и, порывшись в ней, извлекает какой-то раствор. Я, смущенно переминаясь, смотрю, как он переворачивает стеклянный флакон, смачивая уголок салфетки, берет еще одну склянку и возвращается ко мне.

Ходжат протягивает руку, чтобы приложить салфетку к моей коже, но я непроизвольно отпрыгиваю. Выпучив глаза, он замирает.

– Простите, миледи, я забыл.

Я прокашливаюсь.