Блеск и нищета российского ТВ - стр. 100

, эфир – в апреле), которая была посвящена именно этой проблеме: там разбирался иск Фонда защиты гласности (руководитель – писатель Алексей Симонов) против комитета Думы по культуре, который готовил закон (руководитель – кинорежиссер Станислав Говорухин). Свидетелем у последнего выступал известный философ Сергей Кара-Мурза. Ему слово: «Главным оратором был сам Говорухин – и ответчик, и адвокат, и свидетель в одном лице. Оратор он блестящий – беспардонный и умело сбивающий с толку оппонента. Любо-дорого смотреть. Он так умело упрощает проблему, а потом вообще ее искажает, что оставляет противника, который пытается что-то сказать по сути, просто в дураках. А противниками у него были, помимо А. Симонова (он, впрочем, молчал) и безобидной Мизулиной, краснобаи Александр Гордон, Виктор Шендерович и Александр Минкин.

Но если смотреть на такие редкие споры не как на интеллектуальный бокс, а как на конфликт идей, то выходит, что Шендерович был выше Говорухина. Он и, косноязычно, Симонов заявили прямо и ясно, что отвергают главный устой русской культуры – существование совести, скрепляющей людей в народ. Их кредо таково: нравственность – личное дело каждого, поэтому никакого права давать нравственную оценку делам индивида народ, общество и государство не имеют. Такая оценка есть тоталитаризм и цензура.

На это фундаментальное заявление Говорухин ответил доводом второстепенным: «Нравственность – это правда». Сегодня, мол, телевидение в руках олигархов, они не допускают к экрану тех, кто имеет иную точку зрения. В результате возникают зоны умолчания (как в случае приватизации, банковских пирамид, болезни Ельцина и т. д.). Правда искажается, и это безнравственно. Все это правильно, но это проблема низшего уровня. Довод Говорухина не отвергает кредо Шендеровича, он лишь просит плюрализма – чтобы, кроме Чубайса, можно было услышать Абалкина, и, кроме Козырева, – Бессмертных.

По сути же проблемы Говорухин и Шендерович сходятся, причем обе их точки зрения именно тоталитарны – доведены до абсолюта, до абсурда. Совещаясь перед записью, я предлагал Говорухину задать Шендеровичу вопрос: считает ли он, что индивид имеет право сбросить на публике штаны и показать всем голый зад? Если нет, значит, это не личное дело, общество имеет право защитить себя от такого зрелища, вводя понятие «оскорбление нравственности» – цензуру. Но в этом примере видно, что нравственность не сводится к правде (наоборот, штаны как раз скрывают правду, создают «зону умолчания»). Поэтому мой вопрос не был принят, он противоречил тезису Говорухина.