Благовест. Антология духовности и патриотизма. Премия им. Архангела Гавриила - стр. 15
– Это потому, что в одно и то же место ни снаряд, ни мина почти никогда не попадают. Рядом – может, а точно в неё – никогда. Вот прыгнул на дно воронки и ждёшь очередной мины. Прилетела, разорвалась. Выскакивай и беги дальше. Только опять считай: «Раз… два… три…» И так до тех пор, пока обрыв на ладони не окажется. Если до окопов далеко, то ищешь ближайшую воронку и уже в ней либо соединяешь оборванные провода, либо подсоединяешь катушку с проводом и с ней уже доставляешь его до телефона. А пока обрыв устраняешь, мины-то разрываться не прекращают. Вот тут и может всякое случиться. Один раз мина разорвалась совсем рядом с воронкой, в которой я провода соединял. Контузило меня тогда крепко, даже землёй присыпало.
– А что такое «контузило»? – заинтересовалась внучка.
– Это когда так о землю или обо что-то взрывной волной ударит, что человек теряет сознание, не может двинуть ни рукой, ни ногой, да и ничего не видит. После контузии человек иногда несколько недель или месяцев в себя приходит. А то и совсем инвалидом становится. Но меня-то не сильно контузило, поэтому на передовую без большой задержки возвратили.
– Что же ты никогда мне об этом не рассказывал? – вмешалась взволнованная бабушка Соня.
– Ну зачем же волновать-то тебя? Жив ведь тогда остался!
– А второе ранение каким было? – уже настойчивее спросила супруга.
– Да почти всё так же и было. Сижу я в воронке, жду очередной мины по моим расчётам. А её всё нет и нет. Ну, думаю, прекратили обстрел немцы. Бежать дальше надо. Высунулся, а она и прилетела. Хорошо, что не совсем близко. Но осколок мне чуть пониже плеча попал. Вынули его, зашили рану, подлечили – и опять в строй. Ничего, жив, как видите. И не стоит это большого внимания. Поэтому и не рассказываю я это никому. Это только для внучки постарался, чтобы и ей было не стыдно за деда-фронтовика.
– А ты говорил, что и немцев видел? – спросила Катя.
– Видел, и многократно. Прибегаешь к тому, кому телефон нужен, а тут немцы в наступление пошли. Все отстреливаются. Надо бы и тебе в оборону включиться, немцы-то – вот они, рядом. Но ведь моя-то задача – обеспечивать связь. Это порой важнее всякой стрельбы бывает. Поэтому катушку с проводом за спину – и под свистящими шальными пулями на устранение новых обрывов спешишь, которые в боевых условиях не редкость.
– Да, батя, не знал я раньше этого ничего, – неожиданно вмешался сын Анатолия, – а жаль, я бы к тебе по-другому в детстве относился. А то ведь не всегда слушался. Но ты за это никогда не ругал меня, а просто учил быть честным в поступках, скромным и, коли потребуется, делом отстаивать справедливость. Поэтому спасибо тебе не только от меня, но и от всех нас. Я и раньше тебя уважал, теперь же по-другому на наши с тобой отношения смотреть буду.