Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти - стр. 125
– Наше дело не спрашивать почему, наше дело – наложить в штаны по его команде. – Брайан нажал кнопку ВВЕРХ. – Что там могло стрястись?
– Должно быть, что-то важное. Может, что-нибудь на материке?
– Чжоу Эньлай[76] сместил Мао и умеренные пришли к власти?
– И не мечтай! Мао умрет на посту – он верховное божество Китая.
– Единственное, что можно сказать доброго о Мао, это то, что он сначала китаец, а потом коммунист. Чертовы «комми»!
– Слушай, Брайан, может, Советы снова активизируются на границе? Еще один инцидент?
– Может быть. Да. Скоро будет война – да, скоро будет война между Россией и Китаем. В этом Мао тоже прав.
– Советы не такие глупые.
– Не скажи, приятель. Я говорил это раньше и скажу снова: Советы – враг всего мира. Война будет – скоро тебе придется заплатить мне тысячу долларов, Роберт.
– Не думаю, что мне придется платить, мясорубка будет ужасная.
– Да. Но все же это случится. И здесь Мао прав. Это будет ужас, но не катастрофа. – Брайан Квок с раздражением еще раз надавил на кнопку лифта. И вдруг поднял глаза. – Как думаешь, может, наконец началось вторжение с Тайваня?[77]
– Этот пошлый анекдот? Эта несбыточная мечта? Брось ты, Брайан! Чан Кайши никогда не вылезет с Тайваня.
– Если он этого не сделает, весь мир окажется в большой навозной куче. Если у Мао будет лет тридцать, чтобы сплотить… Господи, ты просто не представляешь. Миллиард роботов? Как был прав Чан, когда пошел на этих коммунистических ублюдков: они – настоящий враг Китая. Они – чума Китая. Господи, если у них будет время, чтобы подвергнуть всех детей опытам, как Павлов…
– Тебя послушаешь, так можно подумать, что ты прихвостень националистов, – спокойно сказал Армстронг. – Остынь, парень, все паршиво в этом мире, и так будет всегда. Но ты, прихвостень капиталистический, можешь в субботу сходить на скачки, в воскресенье принять участие в гонках по холмам, а вокруг полно девчонок, которые только и ждут, чтобы их сняли. А?
– Извини. – Они зашли в лифт. – Этот мелкий ублюдок Мэн вывел-таки меня из равновесия. – Брайан ткнул кнопку верхнего этажа.
Армстронг перешел на кантонский:
– Твою маму на твои извинения, Братишка.
– А твою дрючил бродячий павиан с одним яйцом в ведре свиных нечистот.
Армстронг просиял.
– Неплохо, Брайан, – похвалил он по-английски. – Совсем даже неплохо.
Лифт остановился. Они прошли по унылому коридору. У нужной двери подтянулись. Брайан тихо постучал.
– Войдите.
Роджеру Кроссу было за пятьдесят, высокий, худой, светлые редеющие волосы и маленькие руки с длинными пальцами. На столе все педантично разложено. В таком же идеальном порядке гражданский костюм. Кабинет обставлен по-спартански. Кросс указал вошедшим на стулья. Они сели, а он продолжил изучать содержимое какой-то папки. Через некоторое время закрыл ее и положил перед собой. Обложка была какая-то бесцветная, внутриофисная и самая непримечательная.