Благодать Божья - стр. 2
– Мам, скоро? Ну просил же, не плескаться по утрам.
– Жень, у тебя же выходной, думала ты спать будешь – спокойствие, с которым она отвечала еще больше подняло волну негодования. Парень давно заметил, что нужно не обращать внимание на мелкие невзгоды, но поделать с собой ничего не мог. Стукнув по двери, он злобно сказал:
– Ага, поспишь тут, одни чуть ли не сваи с семи утра забивают, другая плещется, как ихтиандр. Задолбало все!
– Раздражительно день начался, может уже и не ехать никуда! – подумал Женька. Ложки лежали не своих местах, из рук все сыпалось. Чаша терпения переполнилась, когда он, не найдя сахара и кофе, начал громить кухню в приступе гнева.
Мама испуганная прибежала, посмотрела на сына с удивлением, но как-то по-доброму, снисходительно.
– Нет, ну ты в себе? – только и произнесла она.
***
Проснувшись, он сразу понял, какое время суток на улице. Лева почувствовал голод, но относился он к этому уже как к обыденности, хотя привыкнуть к этому состоянию нельзя. С трудом поднявшись, опираясь на костыли, подошел к маленькому окошку под потолком. Рассвет.
Жена с сыном еще спали. Лев слушал их тихое посапывание. Рассматривал внимательно, Вера сильно похудела – это все голод, – и по сравнению с побледневшим лицом ее черные волосы казались еще темней, подбородок сохранил свою округлость, даже сейчас, когда личико было таким худеньким, маленький вздернутый носик казался воплощением искусства. Веснушек стало меньше, но каждая была как дополнительное украшение на своем месте. Лева был преисполнен любви к этой с виду хрупкой, но на самом деле очень верной и смелой женщине. В ее объятиях нежно спал их сын, за Костю Левино сердце болело сильней всего, что это все ему? В силу каких-то противоестественных обстоятельств человеческой жестокости и несправедливости, их ребенок вынужден жить в этом темном, влажном, дурнопахнущем месте, страдать от голода и прибывать в постоянном страхе. Лев опять задумался о своей роли во всем происходящем.
– Я должен был тогда погибнуть, – подумал он про себя.
Ребенок зашевелился и начал плакать. Следом проснулась Вера, она села и, переместив Костю к себе на руки, начала покачивать. Но ребенок все сильней рыдал.
– Костя, сыночек, Ангел мой, – Лева говорил тихо и ласково. До войны он был дома добытчиком, изворачивался, но находил для сына и молодой жены самые ценные, дефицитные продукты. Сейчас он казался себе обузой, и даже если бы Лев был здоров, обстоятельства, сделавшие их заложником этого добротного каменного подвала, не дали бы ничего изменить.