Благие намерения. Мой убийца (сборник) - стр. 27
«Возможно, – подумал он, – придется подозревать только тех, кого его смерть задела. Убийство из альтруизма черта с два распутаешь. Все равно придется откровенно поговорить с преподобным мистером Йокельтоном».
Знал бы Фенби, что именно из-за мыслей о смерти Каргейта викарий Скотни-Энда, человек, привыкший ложиться спать очень рано, сидел в кабинете в этот – невероятно поздний – час!..
Пока что викарий не встречался с инспектором. Он знал лишь, что его друг доктор Гардинер почему-то реквизировал табакерку – великолепную вещицу, которую викарий давно мечтал рассмотреть внимательно и которую имел шанс мимолетно увидеть вчерашним утром. Как объяснила викарию мисс Нокс Форстер, полиция ведет рутинную работу.
И не это беспокоило викария, а борьба с собственной совестью. Впервые в жизни он радовался смерти человека, радовался бурно и несдержанно – и столь же бурно и несдержанно стыдился своего восторга. Не прекратив неправедное ликование – или не придя к честному выводу, что его ликование не безнравственно, – викарий не мог заснуть.
С первой встречи с Каргейтом Йокельтон почувствовал, что зло вторглось в его жизнь, вернее – в жизнь прихожан. И дело не в деньгах Каргейта; Йокельтон был далек от лицемерной мысли, что все богачи получили свое состояние бесчестным путем. Викария не волновало и то, что Каргейт использует богатства не по назначению. Собственно, Йокельтон не видел ничего плохого в том, как Каргейт тратил деньги – с одной стороны, переплачивая тем, кто оказывал ему услуги, а с другой – коллекционируя разные разности, от табакерок до почтовых марок. Ни то ни другое не вызывало возражений; зло, по мнению Йокельтона, состояло в другом: Каргейт кичился своим состоянием и боготворил его.
В отличие от узколобых догматиков, Йокельтон был готов – хоть и с трудом – допустить что-то доброе даже в тех, кто пренебрегает внешним почтением к Англиканской церкви и прочим формам христианского богослужения. Тяжело было викарию оттого, что его видный прихожанин отбивался от стада. Но и это было бы еще терпимо, не относись Каргейт так издевательски к религии любого сорта. Когда Каргейт хотел снести ризницу и вскрыть могилу – чтобы проверить, действительно ли под ними скрываются какие-то древние артефакты, – Йокельтон пришел в ужас; Каргейт, для которого археология была всепоглощающей страстью, почти с таким же негодованием воспринял отказ.
Возникали трения и по поводу найма прихожан на работу. Йокельтон полагал, что хозяин усадьбы обязан заботиться о благополучии окрестных жителей. Эту идею можно счесть сомнительным и отжившим наследием власти помещиков, но викарий почитал ее долгом, а от долга, по его мнению, уклоняться никак нельзя. Каргейт же видел в жителях деревни злостных бездельников и старался вовсе не замечать их существования; единственное, что его в них радовало, – то, что и они, со своей стороны, не желали его замечать. К сожалению, он заблуждался.