Бизнес ангел - стр. 38
– Я здесь не останусь ни за что! И еду обратно домой в Сургут. Я просто не могу тут больше оставаться!
Это было обухом по голове. Я была в нокауте от шока. Так и села в буквальном смысле со всеми баулами на пол…
– Как это так? Мы же специально прилетели, чтобы полечить Лёню, вдруг всё-таки есть хоть малейшая надежда, а ты хочешь уехать?
Она плакала и повторяла как заведенная одно и то же:
– Я не могу, я уезжаю…
Я проявила жёсткость и ответила обреченно, но и не без обиды:
– Ок. Езжай домой, я бросаю тогда учебу и остаюсь лежать здесь сама.
Мама Валя знала, что учебу мы только что, с трудом насобирав деньги, оплатили, и мои слова и решимость, видимо, отрезвили её. Поэтому она начала, наконец, рассказывать, что произошло и почему у неё такая реакция. Оказывается, то, что родители лежат с ребёнком в этой больнице, надо отрабатывать. Со слов медперсонала, они не обязаны кормить нас, родителей, и предоставлять ночлег. И делать это могут только на условиях, что за это родители в этой больнице будут бесплатно работать. Маму сразу провели в общий вонючий туалет и показали: вот здесь тряпки и ведра, вот список дежурств, записывайте свою фамилию и по графику в свой день вы обязаны мыть здесь полы, чистить унитазы, дезинфицировать ёршики и т. п. Потом провели в общий коридор и тамбур для курения, снова показали нашей в жизни не курящей маме график дежурств, тряпки, и снова то же самое. Ещё раз это повторилось в общей столовой, только с добавлением мытья посуды и чистки картошки.
Надо сказать, что наша мама родом из деревни и не является неженкой, она сама по себе большая трудяга и всю свою жизнь всегда и везде вкалывает: на работе и дома. Эта ситуация её шокировала своим цинизмом и наглостью. Она никак не ожидала, что нужно всё это делать, пролетев с Севера 4000 км со слепым ребенком-инвалидом, у которого в любой момент могут происходить судороги. А во время судорог его обычно всегда рвёт через некоторое время после еды, и он может этой рвотой захлебнуться. Мы дома не отходили от него ни на шаг. Она понимала, что его нельзя оставлять без присмотра ни днем, ни ночью.
Это ребёнок, который может сходить под себя в туалет и его нужно сразу же мыть, иначе всё потом корками засыхает и это нужно откорябывать, не говоря уже об опрелостях после задержки такого подмывания. С таким ребёнком нужно всегда ежеминутно быть рядом! И это у нас с рождения было записано даже в карте реабилитации его как ребенка-инвалида. Прямо в карте черным по белому, на первой же комиссии при выдаче инвалидности, невролог написала нам о том, что необходимо постоянное, ежеминутное наблюдение, дословно: «Без присмотра не оставлять!». А по мнению сотрудников данной больницы, мама должна была бросать Лёню и ходить мыть общественные унитазы, чтобы иметь право находиться с ним рядом в остальное время. Мы с ней уже вместе были в шоке и не знали, что с этим со всем делать. Его ведь кормить – и то надо было уметь. Он, к примеру, сжимал зубки во время судорожной готовности. Даже ложку было не протолкнуть. Только мы, его близкие, знали, как с ним правильно нужно обращаться.