Битва за Скандию - стр. 37

Его спокойный голос и ласковая рука, казалось, успокоили верного коня. Опустив голову, он потерся лбом о грудь Холта. Рейнджер ласково потрепал Тага за уши, разговаривая с ним тихим, проникновенным голосом:

– Послушай… Если бы ты только умел говорить, а? Ты ведь что-то знаешь? Ты что-то чувствуешь, ведь это правда?

Хорас с любопытством смотрел на то, как Таг постепенно перестал дрожать. Но он заметил и то, что уши этого маленького коня были все еще прижаты – верное свидетельство того, что животное встревожено. Таг, возможно, уже успокоился, но легче ему не стало, понял стажер.

– Я никогда раньше не видел, чтобы рейджерская лошадь так себя вела, – сказал он спокойно.

Однако в глазах Холта была тревога.

– Да и я тоже не видел, – вздохнул он. – Вот как раз это меня и тревожит.

Хорас внимательно осмотрел Тага.

– Он, кажется, уже немного успокоился, – предположил он.

Холт положил ладонь на лошадиный круп:

– Он все еще напряжен, как тетива лука, но я думаю, нам надо двигаться дальше. До темноты осталось около часа, и мне хочется увидеть, где наши друзья сделают ночной привал.

И, в последний раз ласково похлопав Тага по шее, Холт пошел к Абеларду, сел в седло и снова двинулся вперед по следу.

В глубине своего убежища под сосной, согревшись под двумя достаточно теплыми одеялами, Уилл провел тревожную ночь, то впадая на короткие периоды в дремотное состояние, то пробуждаясь от холода и череды тревожных мыслей.

Главное, что тревожило Уилла, было испытываемое им чувство своей собственной неполноценности. Одержимый желанием спасти Ивэнлин от ее похитителей, он не мог придумать абсолютно никакого варианта, чтобы выполнить поставленную задачу. Похитителей было шестеро, они были хорошо вооружены и выглядели умелыми воинами. Уилл же был юношей, все оружие которого состояло из маленького охотничьего лука и короткого кинжала. Стрелы в его колчане годились только для мелкой дичи – их острые концы были сделаны путем затвердевания на костре с последующей их заточкой. Они не шли ни в какое сравнение с заточенными под бритву стрелами с широкими головками, которые он носил в своем колчане, будучи стажером-рейнджером. «Любой рейнджер носит на поясе жизни двух дюжин людей», – гласила старая аралуинская поговорка. Это означало легендарную точность стрельбы рейнджеров из лука и то, что полная загрузка обычного рейнджерского колчана составляет двадцать четыре стрелы.

Во время долгих бессонных периодов Уилл снова и снова терзал свой мозг и с горечью думал о том, что он, как считалось, имеет репутацию мыслителя и организатора. Он чувствовал, что с каждой минутой теряет Ивэнлин из-за своей неспособности придумать хоть что-то. А также теряет и всех остальных. Находясь в полудреме, Уилл видел перед собой бородатое лицо Холта, смеющегося над ним и настоятельно требующего прийти к нему с готовым планом. Затем улыбка сошла с лица старого рейнджера, и оно сначала стало злым, а потом разочарованным. Уилл думал о Хорасе, бывшем своем спутнике в путешествии по Селике к Моргаратову мосту. Этот плотно сбитый, крепкий молодой человек всегда с готовностью соглашался с тем, что Уилл думает за них обоих. Уилл с жалостью к самому себе глубоко вздохнул, осознав, в какой тупик завело его это доверие. Хотя, возможно, сказалось действие наркотического снадобья, разрушавшего мозг любого, кто на него подсел, и делавшего его неспособным к оригинальному мышлению.